— Оно говорит? — продолжала расспрашивать Марьяша.

— Конечно. Пока запас слов небольшой. Со временем самонастроится.

Марья обошла вокруг голема и восхищенно протянула:

— Девчонки, как же крипово! Лу, ты уверена, что не провалишь… задание? Притворяться големом… н-да-а-а…

— Господи, какая глупость все-таки эта наша затея! — простонала Ксеня, закрывая руками лицо. — Во что я только влезла?! Лучезара, тебе страшно?! А мне – да!

— Ну хватит меня с настроя сбивать! Я ведь не ради себя! — взвыла я. — Я вам рассказывала: Милли нашел информацию – двойное убийство связано с Олевскими! Та убитая с призраком дама… некая госпожа М…. работала на Макара Олевского! В другой газете, пожелтее, намекали, что у них был роман! Его вину не доказали. Дело так и не осталось нераскрытым. Вот только нигде имени той женщины нет, засекречено. Лишь буква «эм». Девчонки, да вы радоваться за меня должны! Даже если я не вычислю тех, кто послал кадавра, хоть подучусь на будущее – это же прекрасная внеучебная практика!

— Оправдания! Отмазки, чтобы добиться своего! Все, молчи, Огнецвет, — скривилась Ксеня. — Мы за тебя и с тобой заодно. Знать такая у нас судьба.

… Все прошло как по маслу. Сначала мы спустились в гостиную вдвоем, чтобы Олевский увидел нас вместе. Затем я нахлобучила на голову Черри длинный парик, а свои волосы отмотала в стазис. Олевский бегло осмотрел кадавра, то есть меня, отдал несколько приказов, проинспектировал в поле воронку от выпущенного мной коловратного сгустка… и поставил первую роспись под договором, предложив испытать творение Ксени в полевых условиях.

Потом я появилась перед Антоном Макарычем уже в своем образе, с нормальной прической. Прочитала договор, изучив каждый его пункт, указала предпочтительное время работы. Успокоилась – даже слегка разочаровалась. Обычное МР агентство, мелкие расследования по горячим следам: поиск сбежавших питомцев, ограбления, воровство, мошенничество. Никто не станет доверять такой заурядной конторе что-то серьезное. Упокоение ламии, о котором писали в газетах – скорее исключение… или просто пи-ар ход.

Олевский казался уставшим, даже заторможенным. Я только этому порадовалась. На балу он так внимательно изучал мое лицо, наклонившись вперед (наверняка проверял, точно ли голем – мой), что мы чуть носами не соприкоснулись. Надеюсь, его подозрительность не бесконечна.

Последовало обратное переодевание, и поместье фон Райндорфов я покидала под видом Черри, сидя в роскошной машине Олевского, который, зевнув, откинув кресло и бросив мне «Нужно кое-что исследовать, заодно проверю, как ты функционируешь», переключил управление на кадавра и задремал. С крыльца мне махали Ксеня, Марьяша и (несколько механически) Черри в длинном парике.

В дороге мне было скучно. Под подвеской-снеговиком чесалось. Мой талисман новую мою шалость явно не одобрял.

Олевский спал на сидении авто, иногда вздрагивая и хмурясь во сне. Под глазами у него залегли темные круги. А завтра нам обоим, между прочим, в Академию: мне учиться, а ему преподавать.  Интересно, как меня будут сейчас проверять? Я точно справлюсь?

Ленни Вележ всю дорогу болтал. Или болтала, это как посмотреть. Антону привычнее было думать, что болтал. Если кто-то выглядит, как мужчина, и пахнет, как мужчина, трубочным табаком, легче считать его мужчиной.

Ленни вскользь упомянул о том, как стал двоедушником. По его словам, он «приютил» давнюю подругу:

— У Мадлены были некие… обязательства, — сказал он. — В момент смерти она устремилась ко мне, бедная душа. Неудивительно. Я с детства имел особую чувствительность к эманациям Той стороны. В Академии меня прочили в медиумы, а я несколько сузил поле деятельности и стал криминалистом.

— Что вы говорите? — Райяр слушал Вележа, раскрыв рот.

— О да! Я предоставил Мадлене свою оболочку и даже оформил нашу сделку по закону.

— Сделку? — удивленно уточнил Антон.

— Точнее не скажешь. Я помогаю Мадлене в ее… последнем деле, а она расширяет мое восприятие. Я официальный двоедушник, что могу подтвердить документально. Временный двоедушник, разумеется, я ведь не идиот. Фантомы и рады бы быть паиньками, но их присутствие разрушает ауру, а затем физику носителя – это известно всем, — Вележ хмыкнул. — Всему свое место: нам в мире живых, им – в загробной жизни. Иначе человеческое существование превратилось бы в хаос.

Антон был рад, что Вележ подходит к своему положению прагматично, а не является последователем одной из сект вроде «Креатур Деи», растущих в последнее время как грибы и ратующих за предоставление фантомам прав живых. Как ни странно, Олевского успокаивала болтовня двоедушника в дороге. Вележ относился к смерти спокойно, взвешенно, только иногда слегка бравировал цинизмом, как, впрочем, все форензики, с которыми Антон был ранее знаком.

… Снаружи дом выглядел… пугающе.

— Жуть какая, — поежившись, произнес Райар, первым вылезший из машины.

— Стазис, — коротко бросил Вележ.

Тони кивнул. В ночь, когда нашли Светлану, над озером сгустился туман, и теперь, в безоблачной ясной ночи, его дымка указывала на границы темпоральной фиксации.

— Что ж, — Тони кашлянул, — наверное, нам пора войти.

— Погодите, господа, — Вележ приблизился к границе стазиса, помахал рукой у застывшего внутри облака тумана и вернулся к машине. Затем он присел на капот и вынул из сумочки кожаный футляр с тиснением. — Войти мы всегда успеем. Снаружи тоже много всего интересного. Вы не против?

Не дожидаясь разрешения, двоедушник достал из футляра и выложил на капот бархатный кисет с инициалами Л.В., короткую золотую палочку и длинную курительную трубку. Вележ набил трубку не спеша, поглядывая на дом. Вспышка пламени из палочки осветила его задумчивое лицо. В уголках глаз проявились глубокие морщины. Судя по сладковатому аромату, в кисете был не табак.

— Это… травы? — поинтересовался Антон.

— Да, мой мальчик, это они, — двоедушник продолжал смотреть на дом. — У меня лицензия на курение «перфекции», особой смеси для раскрытия чертогов разума медиума. Сейчас для нее самое время.

— Вы что-то чувствуете? — звенящим шепотом предположил Богдан.

— Чувствую. И слышу.

— Но ведь вы даже не вошли.

— Сегодня я туда не пойду, — коротко сообщил форензик, затягиваясь.

— Но позвольте! — возмущенно воскликнул Райяр. — Мы проделали такой путь! Вы ведь…

Богдан развернулся к Антону и замолчал на полуслове. Тони успокоил друга движением брови и посмотрел туда, куда перевел взгляд двоедушник. В небо. На полную луну.

— Это имеет значение? — спокойно спросил он у Вележа, указывая на круглый диск ночного светила.

— Имеет, — форензик кивнул. — Вы ведь вендиго? Знаете толк в холоде?