с розовых рюкзачков. На секунду теряю их из вида, мне загораживают обзор идущие навстречу мамочки с колясками.

И в этот момент слышу истошный визг.

43. Она ведьма!

На мгновение мир вокруг меня стягивается в крошечную точку, бьющую по ушам децибелами крика. Вокруг пустота, существует только этот вопль, выворачивающий меня наизнанку.

Секундная оторопь проходит, и я с облегчением понимаю, что визжат не мои дети. Но кто тогда?

Ускоряю шаг, перехожу почти на бег. Светло-бежевая клякса больше не нависает над розовыми пятнышками. Где Илона?

Придерживаю сумку, бьющую по бедру. Обгоняю неторопливых пешеходов.

Увидев меня, девчонки подхватывают рюкзаки и бросаются на встречу. Переваливаясь от тяжести поклажи, несутся навстречу со всех ног. Приседаю и открываю им объятия, они чуть не валят меня с ног, настойчиво тянут за руки.

— Мама, она ведьма! Бабка Грэнни! Беги скорее…

— Папу заколдовала, сейчас и тебя заберет. Беги, мама…

Орут в два голоса, с трудом понимаю, что они говорят.

— Подождите… Что произошло? — Поправляю выбившиеся кудряшки одной и другой дочке.

У Ксюши лицо со свежими подтеками слез, у Даши губы решительно сжаты. Тараторят, перебивая друг друга.

— Уходи, она сейчас придет и что-то сделает нехорошее. Ты же слышала, как она кричала.

— Это от боли она так…

— От какой боли? Она просто со скамейки наверну… Упала…

— Прямо назад опрокинулась. Даша только слегка ее толкнула. Она не хотела…

Дергают меня за руки, тянут куда-то.

Поверх детских макушек вижу, как к нам идет Илона. Ну как идет… Приближается, прихрамывая на одну ногу. Светлое пальто в грязных разводах, глаза горят нехорошим огнем… Испачканной рукой отводит прядь светлых волос, и они тут же превращаются в грязную сосульку, оставляющую на щеке черные полоски.

— О господи! — Шепчу я. — Реально навернулась.

Я бы даже загордилась девчонками, что они смогли так серьезно уделать большую злую тётю. Только боюсь, что злая тётя сама им в этом охотно помогла. Только зачем?

Встаю в полный рост, и подталкиваю девчонок за спину. Закрываю собой.

— Значит так… — верещит Илона, — Ты и твои милые детишки… Вы поплатитесь за все, что сделали!

— Я не специально, она сама упала, — встревает Даша, высовываясь из-за моей спины. — Она сама это сделала! Мама, не слушай ее!

— Спокойно. Что произошло? — Придерживаю боевую дочь рукой, я-то знаю, что в поисках правды она сейчас может вцепиться в Илону.

— Дикие обезьяны! На людей бросаются… А вот эта… Кажется эта… — дрожащий от гнева палец перемещается в сторону Даши, — чуть глаза не выцарапала.

— Девочки, подождите меня в фойе. Я сейчас подойду. — Не сводя взгляд с Илоны, пытаюсь подтолкнуть дочек в нужном направлении. Сама понимаю, что это бесполезно. Добровольно они не уйдут.

— Она сказала, что папа теперь будет жить у нее. Это же неправда, мам…

— А еще, что тебя все равно посадят в тюрьму, поэтому мы тоже будем жить с ней…

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы не сорваться. Не сейчас, не при детях.

Опасливо поворачиваюсь к Илоне спиной и снова присаживаюсь перед девочками. Целую их перепуганные мордашки.

— Не хочу, чтобы вы это слышали. Подождите меня, хорошо?

— Ну мам…

— Я справлюсь, малышки, — прижимаюсь к их холодным щечкам, — все будет хорошо. Ни одна Бабка Грэнни ничего мне не сделает, обещаю! Я умею с ними обращаться.

Снова подталкиваю их по направлению к больнице и смотрю, как удаляются два розовых рюкзачка на тонких ножках. Запахиваю на груди пальто и оборачиваюсь к Илоне.

Надеюсь, что мои эмоции читаются на моем лице. Илона даже не представляет, что сейчас ее жизнь висит на волоске. Даша не смогла ей выцарапать глаза, зато я с этим отлично справлюсь. Единственное, что меня останавливает — мыль о том, что весь этот спектакль — четко продуманная провокация.

— Я предупреждала тебя, что не стоит лезть к моим детям… — ледяным тоном говорю я, и прячу руки в карманы, подальше от искушения.

— Я и не лезла! — злобно щурит глаза. — Твои дети сидели одни. Мне их по-человечески жалко стало, подошла…

— Подошла и, как бы между прочим сказала, что их мать скоро посадят, а папа любит другую тетю? У тебя, наверное, нет друзей, если ты всегда так начинаешь знакомство.

— Твои дети просто невоспитанные дикарки!

— Это же милые крошки твоего любимого. Или огонь настоящих чувств уже не так горячо полыхает?

— Я этого так не оставлю, — обиженно всхлипывает Илона. — Сейчас же пойду и расскажу все Марку.

— Неплохой ход. Когда твои подкаты к детям не зашли, ты красиво упала в грязь и сейчас будешь рассказывать всем, что они сами виноваты? Надеюсь, у тебя не будет детей. Иначе, мне их просто жаль!

— Ты думаешь, что я что-то подстроила? — Илона скалится в улыбке, — Испачкала пальто, которое стоит, как твоя машина? Не говори ерунды… Это все твое отродье…

Последняя фраза явно была лишней. У меня от ярости волосы на загривке шевелятся. Сейчас все душевные силы уходят у меня на то, чтобы не схватить ее за ее дорогой воротник, и не протащить так, чтобы она своим лицом проехалась по грязным дорожкам парка. Чтобы глубокие царапины от гравия украшали ее, вместо макияжа, еще пару лет. А особо острый камешек, чтобы попал ей в глаз…

Выдыхаю. Она же этого и добивается. Есть способы поэффективнее…

— Пропусти меня! — Илона пытается обойти меня, но я преграждаю ей путь, она снова пытается обойти. И мы ходим по кругу, поедая друг друга глазами.

— Я предупреждала тебя, если будешь строить козни, я тебя уничтожу? — Тихо спрашиваю я.

— Ага, давай! Уничтожай… Еще ударь меня, тебе же хочется сделать мне больно? Девочки, все в мамашу!

— Что вот тебе не жилось спокойно, Илона? Не надо было лезть в мою семью. К мужу, детям…

— Это у меня с Марком будет семья. И ты к нам не лезь.

— А твой папочка сейчас уговаривает его жениться, правильно? Вы помирились, если вместе приехали? Рада воссоединению. К тому же такая семья у вас хорошая. Душевная.

— Не твое дело, у него с Марком свои дела. Марка не нужно будет уговаривать…

— Поэтому ты обрабатываешь моих детей, пока твой папаша обрабатывает Марка?

— Детей надо воспитывать, чтобы не выросли такие мерзкие грязные выродки…

— Как жаль, что Марк этого не слышит, — цокаю языком. — Или слышит? Вдруг у меня включен диктофон?

Илона отшатывается в ужасе, видимо эта мысль не приходила ей в голову.

— Расслабься, я бы не стала тебе об этом говорить. Хм… Или стала?

Илона переводит взгляд на мои руки, спрятанные в