ложку наивкуснейшего мороженого, как Леон включает внутри себя режим того самого следователя, которого я так сильно в нем ненавижу.

По щелчку его пальцев, экраны, занимающие пространство стен лофта-бункера, гаснут. Еще через секунду на них появляются несколько портретов.

— Какого черта происходит? Мне нравилось ужинать с видом на ниагарский водопад, — ворчу я, накладывая себе еще одну порцию десерта.

— Продолжай ужинать, Тея. Еда не помешает процессу. У меня подготовлен для тебя небольшой интерактив.

— Снова будешь проверять мою реакцию? Зови своего дока, втроем веселее, — вспыхиваю я.

— Вроде того, — признает он, и интересуется сразу в лоб: — Знаешь, кто это? — Леон обращает мое внимание на один из портретов, на котором запечатлен мужчина в самом расцвете лет. Более того — он безумно похож на Леона.

— Этот человек так похож на тебя. Удивительно, — смотрю на него. — Красивый мужчина. Вы как братья, — искренне замечаю я.

— Скажу больше — мы близнецы, — удивленно вскидываю брови, отмечая про себя, что Леон пристально следит за языком моего тела. Ждет, что я выдам себя? Не дождется. Я реально ничего не помню, не считая появившихся психоделических снов.

— Может быть, ты его вспомнила? Может быть, где-то видела?

— Впервые вижу этого красавца. А жаль, — облизывая губы, отправляю в рот ложку мороженого.

— Он женат и у него есть сын, — резко цедит Лео.

— Значит, у тебя есть племянник?

— Вроде того, — судя по всему, разговоры о детях Леона не радуют. Очень интересно, почему.

— Я так понимаю, вы с ним не дружны.

— Откуда ты знаешь? — и снова этот пристальный прищур, выбивающий на мне раны серебряными пулями.

— У тебя на лице все написано. Тебе он не нравится. Конкурируете что ли? За трон боритесь? — хихикаю я, но кажется попадаю в «яблочко».

— Ты знаешь это наверняка или хочешь меня запутать? — бесится Леон. — Как бы там ни было, я очень привязан к Драгону.

— Какое красивое имя. Как и Леон. У вас, в голубых кровях, так принято, да? Придумывать себе помпезные имена.

— Алатея — тоже весьма пафосное имя. Красивое. И явно также подходит «голубым кровям», — Леон вдруг всерьез задумывается, напрягаясь всем телом. Между его бровей проявляется моя любимая морщинка.

— Драгон — твой единственный брат? — не могу удержаться от вопроса, который сразу приходит на ум, когда речь идет о семьях, обладающих огромной властью.

— Нет, — односложно отвечает Леон, и его взгляд становится еще более тяжелым и напряженным. Неужели я нащупала еще одну болевую точку в непробиваемой броне Голденштерна? — Нас трое. Артур — старший.

— В честь короля Артура? — иронизирую я. — Подожди, ты сказал: «старший»? — с небольшим запозданием осеняет меня. — Выходит, он — главная мишень? Почему тогда охота ведется на тебя?

— Мой отец исключил Артура из списка наследников, — скупо поясняет Леон. Ну нет, он не замнет эту тему.

— Что с ним не так? — допытываюсь я. — Он ведь жив?

— Жив, но больше не часть семьи. Это решение отца, не мое. Я на тот момент был подростком, — Леон упорно ограничивается уклончивыми фразами, не желая хоть чуть-чуть приоткрыть завесу очередной семейной тайны Голденштернов.

— Никто просто так не откажется от сына. Для этого должна быть весомая причина, — рассуждаю вслух.

— Это было давно, Тея. Я не видел Артура больше двадцати лет, и расстались мы не на самой лучшей ноте, — поморщившись, отвечает Леон.

— С ним ты тоже не ладил?

— Скорее, Артур ни с кем не ладил. Он был замкнутым, неуправляемым, склонным к вспышкам беспричинной агрессии…

— Ты случайно не себя описываешь? — с усмешкой вставляю я.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — Леон припечатывает меня раздраженным взглядом. — Артур не смог бы претендовать на трон. Его единственным увлечением были воображаемые миры, куда он регулярно погружался при помощи сильнодействующих наркотиков. Власть и благосостояние семьи интересовали моего брата гораздо меньше. К тому же, он ненавидел всех нас, без исключения. Мне было пятнадцать, когда во время урока по фехтованию Артур намеренно снял защитный наконечник с рапиры и попытался меня заколоть. Отец сделал то, что должен был.

Я ошеломленно замолкаю, переваривая услышанное, а Леон резко переключает экран, тем самым давая понять, что тема закрыта.

— Как насчет этого кадра?

— Хм, тоже похож на тебя. Сколько вас там, одинаковых? — натянуто улыбаюсь, оценивая еще одного незнакомого мне мужчину. — Я не знаю, кто он, — выдаю без эмоций.

— Ладно, идем дальше, — на экран выводится портрет довольно молодого китайца в деловом костюме.

В голове пустота: его я тоже не знаю. Но все равно напрягаюсь, начиная осознавать, чем именно занимается Леон.

— Я, конечно, долго работала в Китае, но так и не научилась их особо отличать. Они для меня все на одно лицо. Не могу сказать, видела его раньше или нет, — честно признаюсь я.

— Так сказать проще всего, Тея. Что «не знаешь», «не научилась». Манипуляции, чтобы легко скрыть обман.

— Я тебя не обманываю, Леон, — настаиваю на своем, хоть и доказывать ничего не собираюсь. Этому параноику ничего не докажешь, я умываю руки.

— Хорошо, поехали дальше, — Леон снова переключает портрет. Новое лицо мужчины тоже мне не знакомо.

— По твоей теории, если я ищейка и та, что хочет тебя убить, — рассуждаю вслух. — Не думал ли ты, что тот, чье имя ты так просишь, мог скрывать свое лицо, когда контактировал со мной? Я не верю в этот бред, но, если допустить гипотетически.

— Интересная мысль.

— Я не только красивая, но еще и умная.

— А его знаешь, умная? — Леон демонстрирует мне еще одно лицо, но оно совсем никак не откликается в моем разуме.

— Поехали дальше, — и я вновь вижу мужчину, довольно привлекательного. Пшеничного цвета волосы, яркие голубые глаза — он мог бы быть моим братом.

— Не-а, — пожимаю плечами, отслеживая, что Леон продолжает наблюдать за мельчайшими реакциями моего тела. Не сомневаюсь в том, что наш разговор записывается на камеру, а после он передаст видеозапись лучшим физиогномистам.

— А ее? — он вдруг показывает мне фотографию маленькой девочки. Настолько красивой, что у меня дух захватывает. Не хочу себе льстить, но она выглядит так, словно это я.

— Это я в детстве? — мне хочется встать со стула и рассмотреть фотографию ближе.

— Ага, — голос Леона не выражает эмоций, но судя по тому, как зачарованно он смотрит на фото…этот маленький ангел с фотографии трогает его за живое куда больше, чем взрослая Алатея Граф.

Резкая головная боль пронзает макушку. Такое чувство, что мне нож воткнули в голову. Без предупреждения, черт возьми.

— Дурно мне стало от этих показов, — вздыхаю, прижав два пальца к вискам, начиная их массировать. — И твоих бесконечных допросов, — я медленно встаю из-за стола и намереваюсь пройти мимо Леона