— Мне очень жаль, па, — проговорила Джулия негромко. — Все они были просто очень ужасны…

— Ну что тут скажешь, — согласился Джек и покосился в сторону Аманды. Она предсказывала, что разговор будет не из легких, но подобного не ожидала и она.

— Но мне кажется, что они сумеют перешагнуть через это, — добавила Джулия, обнадеживающе улыбаясь. — Через шок, обиду, непонимание, я имею в виду. Конечно, Джен и Луизе нелегко смириться с мыслью, что их отца заменил такой морально неустойчивый тип, как ты, папа, но это пройдет. Молодым людям — таким, как мы, — обычно трудно себе представить, что их отец или мать тоже могут влюбляться и даже заниматься сексом… — Тут она слегка покраснела. — Правда, к тебе, папа, последнее не относится…

Джек не удержался и фыркнул, и Аманда тоже рассмеялась.

— В общем, не расстраивайтесь, — закончила Джулия. — Просто дети часто смотрят на родителей не как на обычных людей, а как на что‑то раз и навсегда данное, неизменное, чуть‑чуть косное, но зато крепкое и надежное. В этом родительском консерватизме дети — и взрослые, и совсем еще маленькие — видят залог собственного благополучия, и их не может не беспокоить, когда родители начинают жить собственной жизнью. Ты понимаешь, папа? А вы, миссис Аманда?

Аманда кивнула, а Джек с гордостью улыбнулся дочери. Джулия всегда была отличной девчонкой, и вот теперь она выросла и стала мудрой и доброй молодой женщиной. Впрочем, и дочери Аманды были неплохие девчонки — только им не хватало широты и щедрости натуры, которые отличали Джулию.

— Похоже, ты была права, — проговорил Джек, поворачиваясь к Аманде. — Нам не следовало ничего говорить детям. Наша новость оказалась им не по силам. У наших деток просто полетели все предохранители…

— А я все равно рада, что мы им сказали. — Голос Аманды прозвучал так решительно, что у Джека от удивления приподнялись брови. А она уже встала из‑за стола и, подойдя к Джеку, встала рядом с Джулией. — Мы поступили совершенно правильно, — добавила Аманда твердо. — И если наши дети не могут спокойно принять и понять нас, это их проблемы. Кто сказал, что мы должны до конца жизни оставаться просто родителями? Никто! У нас есть право распоряжаться своей жизнью так, как нам хочется. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что мои дочери оказались такими бездушными эгоистками, — этого я от них просто не ожидала. Но я не собираюсь жертвовать ради них своей жизнью и своим счастьем. Это, конечно, не значит, что я отрекаюсь от них; напротив, я останусь их матерью и по‑прежнему буду помогать им, если потребуется, но, если они не готовы понять меня, это их беда. В конце концов, не только я обязана любить своих дочерей, но и они меня. Разве не так?..

— Так, конечно, так! — воскликнул Джек, а Джулия обняла Аманду за плечи. Подбородок Аманды дрожал, но взгляд оставался твердым, и Джек решил, что Аманда, похоже, сумела справиться со своей обидой и разочарованием.

Но когда, проводив дочь и зятя, Джек вернулся в дом, он застал Аманду в слезах. Она не могла дольше сдерживаться, и Джек, чувствуя, как от жалости у него сжимается сердце, поспешил обнять ее. Вечер действительно оказался испорченным и не принес ничего, кроме разочарования.

— Мне так жаль, родная… Ну что за эгоисты наши детки! — проговорил Джек с улыбкой. На самом деле он по‑настоящему очень сильно разозлился на Луизу, Джен и Пола за то, что они причинили Аманде боль, но старался не показать этого, чтобы не расстроить ее еще больше.

— Твои дети здесь ни при чем, — всхлипнула Аманда. — Во всяком случае, Джулии я благодарна за все. А вот мои дочери… В особенности — Джен. Я всегда знала, что Луиза — эгоистка, но мне казалось, что на понимание Джен я по крайней мере могу рассчитывать. А оказалось…

— Им просто очень не хватает отца, — ответил Джек, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее. — Они сами не отдают себе в этом отчета, но они по‑прежнему тоскуют по нему. Вот почему они так единодушно осудили тебя за то, что ты решила жить с другим. Я их хорошо понимаю и не обижаюсь на их слова. Со временем они, конечно, одумаются… Мне не нравится другое — то, что они сделали больно тебе. Вот это мне очень не нравится!

— Возможно, ты и прав, — неуверенно ответила Аманда. И все же она не жалела ни о чем, что было сделано и сказано. Каким‑то образом резкая реакция дочерей заставила ее с еще большей силой ощутить, насколько близким человеком стал для нее Джек.

Через час‑полтора — после того как Аманда прибралась в гостиной, а Джек сложил грязные тарелки в посудомоечную машину — они поехали в его коттедж в Малибу. Аманде не хотелось сегодня оставаться в доме, в котором с ней так жестоко обошлись ее собственные дети. Ей хотелось поскорее оказаться у Джека, в его большой и удобной постели, в его объятиях, в которых забывались любые неприятности.

Но когда поздно вечером они наконец легли и Джек крепко прижал ее к себе, Аманда все еще была печальной. Они долго говорили о том, что произошло сегодня, и Джек никак не мог найти подходящих слов, чтобы успокоить ее.

— Дай им время, родная, — говорил он. — Мне кажется, что даже в их возрасте им потребуется несколько недель, прежде чем они сумеют во всем разобраться и принять справедливое решение.

— Но ведь они счастливы, — возразила Аманда. — Почему они никак не могут смириться с тем, что я тоже хочу быть счастливой?

— Потому что ты — их мать, — ответил Джек. — Ты же помнишь, что говорила Джулия? Родители, особенно когда они в таком возрасте, как мы с тобой, не должны влюбляться, не говоря уже о том, чтобы заниматься сексом. Двое стариков в одной кровати — им это кажется отвратительным и противоестественным.

— Ах, если бы они только знали! — вздохнула Аманда. — На самом деле секс в зрелом возрасте гораздо приятнее, чем в молодости. Молодые только берут, они еще не понимают, что давать, может быть, еще приятнее!

— Тс‑с! — Джек прижал палец к губам. — Давай сохраним это в тайне, хорошо? Пусть это будет наш с тобой секрет.

И он нежно поцеловал ее. Секунду спустя Аманда почувствовала, как нарастает его возбуждение, и подумала о том, что хочет его. Да, отдавать было очень приятно, но и получать ей тоже очень, очень нравилось.

В эту ночь они занимались любовью с особенной страстью, почти с жадностью. Когда потом они лежали в темноте без сил, Джек вдруг услышал негромкий смешок Аманды.

— Над чем ты смеешься, дорогая? — спросил он, слегка приподнимаясь на локте. Впрочем, он был весьма доволен тем, что Аманда чувствует себя лучше.

— Я вспоминаю первое января, когда Джен случайно увидела, как я голышом выскочила на крыльцо. Должно быть, я выглядела довольно глупо…

— «Глупо» — это не то слово, которое я выбрал бы, чтобы описать тебя, — возразил Джек. — Раздетая или одетая, для меня ты всегда выглядишь чертовски аппетитно и соблазнительно. Ни одна женщина, будь она вдвое моложе тебя, не сравнится с тобой, Аманда!

Но, конечно, в тот день Аманда действительно выглядела по‑дурацки. Неожиданный приезд дочери и зятя застал ее врасплох, и все решения она принимала в спешке. Впрочем, с другой стороны, если бы Джен все‑таки вошла и застала Джека в одной простыне в ванной комнате Аманды, с ней наверняка случился бы припадок.