Она очнулась, было еще темно, все тело затекло, но мир перед глазами кружился. На какое-то мгновение она перестала понимать, что происходит. Малыш, Джакомо — оба исчезли. Потом она поняла, что находится в своей спальне, рядом с ней спит Леда. В какой-то момент ночью Леда взяла ее за руку. Девушка так и не отпустила руку, продолжая держать ее на сердце.

Когда Катерина утром проснулась, Леда была уже на кухне. Это было удивительным событием, поскольку Леда привыкла к тому, что слуги — а пока Катерина — все делают за нее. Но сейчас девушка замешивала тесто из кукурузной муки и кипятила воду, чтобы заварить чай. Стол был аккуратно сервирован чашками, блюдцами, маленькими тарелочками и начищенными ложками.

— Buona mattina![47] — пропела Леда.

— Buona matt… — пробормотала Катерина. Она еще толком не отошла ото сна. Проснулась опустошенная и черная внутри.

— Я пеку нам zaletti[48]! — заявила Леда голосом, исполненным веселой решимости. — Только сливочного масла у нас нет. Я добавила растительного.

— То крепкое оливковое масло, что было у нас? — уточнила Катерина неожиданно резким голосом. — Для печенья? — Масло было горьковатым, из зеленых оливок первого отжима.

Леда спала с лица. Катерина тут же пожалела о своих словах. Она напомнила себе, что Леда росла без матери, которая могла бы научить ее готовить. Или вести хозяйство, заботиться о себе, а позднее о своей семье.

— Тогда будем есть пикантное печенье, — сказала Катерина, выдавив улыбку. — Это будет что-то новенькое! — Когда у самой ноет сердце, сложно сдержаться ради юной девушки, которая на тебя рассчитывает. Но Катерина почувствовала, что ее попытки быть веселой и не унывать помогают держаться им обеим.

Леда, казалось, вздохнула с облегчением и принялась лепить печенье. Через минутку она уже что-то напевала себе под нос.

Катерина с восторгом наблюдала за девушкой. Она думала: окажется завтрак сладким или пряным, разве это имеет значение? Девушка такая милая!

Через несколько дней Леда принесла домой котенка. Шерсть у него была беленькой, скорее грязно-серой с черно-коричневыми вкраплениями.

— Откуда он взялся? — спросила Катерина, когда увидела вцепившегося в плечо Леды котенка. И отпрянула. Может быть, он больной. Как Леда вообще могла к нему прикоснуться?

— Я нашла его у источника во дворе, — ответила Леда, целуя котенка в нос. — Какой хорошенький, правда? Видите эти черные полосочки вокруг глазок, как будто длинные капли слез? Это девочка, я назвала ее Лакрима. Она скрасит наше одиночество!

Леда поднесла котенка к сидевшей Катерине и хотела усадить его к той на колени. Но напуганное животное ощетинилось, отказываясь покидать руки Леды.

— Ты ей явно нравишься больше, чем я, — заметила Катерина. Она ощущала себя немного отвергнутой. Пес ее матери, Амор, тоже всегда ее недолюбливал. И тем не менее было приятно видеть, что Леда заботится о живом создании, которое в ней нуждается. Катерина прикоснулась к пушистой шерсти.

Леда вернула котенка себе на плечо и зашептала ему на искалеченное ушко — что-то об анчоусах. Они вместе отправились на кухню.

Катерина осталась одна и не переставала удивляться: «Печенье… котенок… зачем Леда все это делает? Ради себя самой, чтобы почувствовать себя настоящей матерью?» И тут ее осенила горькая догадка. «Неужели Леда меня жалеет? Чувствует, что должна обо мне позаботиться, что должна восполнить все утраты?» Катерина почувствовала неловкость от того, что они поменялись ролями?

Она встала и пошла за Ледой на кухню. Надо же показать девушке, где она хранит анчоусы. И… боже мой, каким образом Леде удалось втянуть ее в это безумие — в купание котенка.

В конце июля пришла настоящая жара. Кто в такую жару остается в Венеции, кроме бедняков, которым некуда идти? Оставалось только брызгать в лицо водой, чтобы охладиться, и сидеть, изнемогая от жары и обмахиваясь веером. Обычно Катерина летом искала убежище на ферме возле Асоло. Там стоял простой дом, доставшийся Бастиано по наследству. Но в этом году она захотела остаться в городе с Ледой, которая была уже на последних месяцах беременности и не могла трястись по плохим дорогам и застрять в глуши, вдали от акушерки. Они решили, что на весь август Бастиано сам отправится на материк, а вернется перед самым рождением ребенка.

В день отъезда он поднялся наверх попрощаться. Леда еще спала.

— Ты уже думала о том, как Леда будет рожать? — громко спросил он, стоя в прихожей, словно они были одни. Он просто не умел говорить шепотом. Катерина подошла ближе.

— Джульетта дала мне имя одной хорошей повитухи из Венеции, — приглушенным голосом ответила она. — Эта женщина — кузина ее повитухи. — Дальше этого мысли Катерины не простирались.

— Ясно. — Бастиано вытащил из кармана платок и высморкал свой крючковатый нос. Катерина поморщилась, ей было противно это слушать. — Самые лучшие врачи в Падуе, в университете, — сказал он, вновь вытирая нос. Бастиано страдал от хронического насморка.

— Врач? Из Падуи? — Катерина от удивления заговорила громче. Она подсознательно чувствовала, что не хочет, чтобы Леда уезжала из Венеции. — А что не так со здешними акушерками? — Но в то же самое время на нее нахлынули воспоминания о потеющей Кончитте, которая склонилась над ее кроватью, она вспомнила свой ужас и окровавленные, вонючие простыни.

— На прошлой неделе я был в библиотеке, читал одну юридическую книгу, — продолжал Бастиано, — и еще прочел кое-что о заботе о женщинах во время беременности и после родов.

— Да ты что! — удивилась Катерина. Представить только, мужчина читает книги для женщин. И тем не менее Бастиано потрудился их прочитать. Он несколько часов просидел за толстой книгой.

— Гульельмо де ла Мотте, с факультета в медицинском институте, написал целую книгу по данной теме, — продолжал Бастиано. — Если ты не против, я могу ему написать и спросить, не мог бы он осмотреть Леду.

— Но она не может путешествовать. И ты это прекрасно знаешь. — Катерина кожей ощущала свое неприятие, настроение, которое часто овладевало ею при общении с Бастиано.

— Что правда — то правда, — терпеливо сказал он. — Но, возможно, он будет не против приехать в Венецию и принять роды. За определенную плату. — Он улыбнулся. Зубы у него были кривоваты, но глаза загорались, когда он улыбался.

В этот раз Катерина улыбнулась в ответ.

— И ты сделал бы это ради Леды? — Она начала оттаивать при этой мысли. Какое было бы облегчение знать, что Леда в самых надежных руках.