А ночью петух запел опять.

Мел открыла глаза. Полежала, глядя в потолок. Джоанна не проснулась. За окном выл ветер. Чокнутая деревенская птица возвещала зарю за несколько часов до рассвета.

Чтобы просыпаться вместе с солнцем, они не задергивали на ночь шторы, и поэтому Мел, едва поднявшись с кровати, сразу увидела озеро. И долго стояла неподвижно. Наконец она голышом подошла к окну. Посмотрела, как раскачиваются тени деревьев, как скользят черные облака, последила за темной сушей и водой. И тут петух заорал опять, громко, надрывно и совсем близко.

Мел коснулась стекла. По трепету листвы, бешеному, как в сухую грозу, она поняла, что ветер усиливается. Что-то приближалось к ней. Порыв воздуха донес до нее восторженный вопль петуха. Вокруг все спали. Нигде на берегу озера не зажглось в темноте ни огонька. Завибрировала оконная рама. «Проснись, – взмолилась про себя Мел. – Проснись, проснись, проснись».

Птица теперь шептала совсем близко. Прямо ей в ухо. Мел затаила дыхание и различила тихое «ко-ко». Ветер с разбегу ударился в стекло, и в ту же минуту она снова услышала крик петуха, а с ним еще какое-то шипение и рычание. Откуда-то потянуло выгребной ямой, да так, что Мел, не удержавшись, рыгнула. Воздух в комнате вмиг наполнился влагой. Выпрямляясь, но все еще держась за подоконник, она услышала, как за спиной у нее что-то хлюпнуло. Обернулась.

На полу лежала какая-то куча.

Черная. Бесформенная и большая.

Очень большая и мокрая, откуда она взялась? Куча преграждала ей путь.

У Мел свело горло. С кучи текло.

Кошмарный теленок, рожденный без ног, без головы, без глаз, зато с бородавками по всему телу. Груда телячьей кожи лежала в луже воды. Точнее, кожаная сумка, или даже мешок, полный неприятных сюрпризов: кусков угля, комьев мокрой земли, кровяных сгустков или полусгнивших корней. Сердце Мел забилось так сильно, что от каждого его удара она вздрагивала всем телом. С мешка продолжало течь.

У нее подогнулись ноги. Где-то за этим порождением кошмара в теплой, сухой постели, словно в другой стране, спала Джоанна.

Мешок заворочался.

Что-то толкнулось в нем изнутри, захлюпало, зачавкало. Он тяжело повалился на бок, пачкая половицы.

Так, рывками, перекатываясь с одного боку на другой и толчками подтягивая себя вперед, он приближался к ней. Комната содрогалась, когда он всем своим весом в очередной раз ударялся об пол. Шкура на нем натянулась так, словно готова была лопнуть.

А еще он звучал на разные голоса: кудахтал, шипел, злобно рычал. Когда он подобрался совсем близко, Мел услышала в нем женщину.

Та сначала рыгнула застоявшейся водой. Потом заплескалась внутри мешка. Грязь, которую лучше было бы навсегда оставить на дне озера, конвульсивно сжалась. Кукареку, просипел из мешка петух, и в его горле захлюпала озерная тина.

Мел вжалась спиной в стену, готовясь отбиваться ногами, как будто и ее могли загнать внутрь этого мешка. А он приближался, стуча когтями, которые проходили сквозь кожу и втыкались в половицы. И шептал. Мел застыла, будто скованная устремленным на нее вниманием. Исходящий от мешка холод леденил. Внутри у нее вдруг стало пусто. Кукареку, говорил мешок, приближаясь, ш-ш-ш, р-р-р, найн, сливались голоса зверей и человека; он был уже совсем рядом, он тянулся к ней, она уже видела его раны – крестообразные стежки, готовые лопнуть при каждом новом растяжении кожи.

И тут она завизжала.

Ее визг подхватила Джоанна. Она оказалась рядом с Мел, обнимала ее, умоляла успокоиться, шептала ей на ухо слова утешения. Обе скорчились на голом полу в круге света, который отбрасывала лампа, и ничего – ни мешка, ни лужи, ни сырости в воздухе больше не было.

– Что случилось, в чем дело? – твердила Джоанна. – Все в порядке, с тобой все в порядке.

– Здесь что-то было. – Мел ощупала пальцами сухой пол. – О господи. Чего-то не хватает.

И она поспешно прикрыла рот руками, сама не зная, что это за слова у нее вырвались и почему.

– Я ничего не видела, – сказала Джоанна. – Ничего не слышала. Что случилось?

– Оно было здесь, в комнате, – всхлипывала Мел. – О боже…

– Дыши, дыши, дыши, – твердила Джоанна. – Что это… – Она осеклась. Посмотрела на Мел и снова обняла ее обеими руками. – Что тебе приснилось?

Когда Мел смогла наконец подняться, она заметалась из комнаты в комнату, включая повсюду свет. Джоанна бегала за ней, пытаясь ее поймать.

– Пожалуйста, – твердила она. – Ты должна мне все рассказать, Мел, пожалуйста.

– Надо уезжать отсюда, сегодня же, сейчас. – Мел рывком распахнула входную дверь и тут же шарахнулась от темноты за ней. Снова захлопнула, навалилась на нее спиной. – Немедленно.

– Хватит, Мел. Перестань кричать. Объясни, в чем дело.

Мел смотрела на Джоанну. Ее глаза вылезали из орбит. Она часто дышала. Ей хотелось все объяснить, но слова не шли с языка. Тогда она повернулась и бросилась назад, наверх. Там она начала поспешно запихивать в сумку свои вещи.

– Черт тебя подери, Джо, да оно было прямо здесь, в доме. И не смотри на меня так!

Джоанна стояла в дверях и протягивала к ней руки, открыв рот. Мел остановилась, перевела дух. Закрыла глаза, сглотнула и еще раз попыталась объяснить, что она видела. Она толкала слова из себя наружу, а они не шли. Застревали в ней.

– Джо… Надо отсюда сматываться.

– Мел, ты вся дрожишь, ты больна…

– Я не больна. – Секундное молчание. – Ты спрашиваешь, что мне снилось? По-твоему, это был сон? Или ты думаешь, я чокнулась? Ты так думаешь, да? Надо уезжать.

– Просто помоги мне понять, – сказала Джоанна.

Они смотрели друг на друга. В глазах подруги Мел видела не только тревогу и страх, но и гнев, который та старательно подавляла. Постепенно до нее дошло, что Джоанна никуда с ней не поедет.

Ее глаза расширились.

– Господи, боже мой, – прошептала она, – нет. Тебе нельзя здесь оставаться. Здесь что-то есть…

Две женщины ели друг друга глазами.

– Мел, если ты не перестанешь вопить, я вызову «Скорую».

– Я не больна, – сказала Мел. Ее сердце билось нормально, но голос, когда она заговорила, все же дрогнул. – Здесь что-то есть. Надо уезжать. И если ты не поедешь со мной и не отвезешь меня в аэропорт, я уеду сама. А машину там брошу.

Пока они ехали, светало. Мел съежилась в пассажирском кресле, сжав голову руками. То и дело она с недоверием взглядывала на Джоанну. Но та смотрела только вперед, на дорогу. Лицо у нее было уязвленное и злое.

– Мел, ты меня пугаешь…

– Тебе и следовало бы испугаться!

Обе долго молчали. Уже подъезжая к аэропорту, Джоанна воскликнула: