Ещё я обратил внимание, что комната была полностью звуконепроницаемая. И в ней не было душно. Да, Леднёв не поскупился на артефакты, обеспечивающие определённый комфорт крупным игрокам, которые оставляли за этим столом, покрытым зелёным сукном, огромные суммы.

Мы заняли места за столом. Я сел так, чтобы оказаться напротив Сорокина. У второго помощника пальцы чуть подрагивали от нетерпения и предвкушения. Мой взгляд переместился к игроку, который сидел слева от меня.

— Разрешите представиться, граф Рысев, — и чётко отмеренный поклон, больше похожий на кивок.

— Барон Сойкин, — представился он и начал крутить на пальце родовой перстень. Понятно, пытается выглядеть спокойным, но отчего-то сильно волнуется. Я же повернулся к господину справа от меня.

— Граф Рысев.

— Барон Русаков, — представился он, благодушно посматривая на всех нас. Этакий двоюродный дядюшка, бабник и шутник, которого обожают племянники и ненавидят их родители.

— Господа, обменяйте деньги на фишки, — Леднёв занял своё место за столом. Сиденье его стула было выше, чем у наших, и он как бы слегка возвышался над всеми.

В комнату зашли две миловидные девушки и вкатили тележки. На одной тележке лежали колоды карт, новенькие, в упаковке. Они заняли своё место на столике рядом с Леднёвым. На второй тележке лежали фишки.

— Что скажешь, дорогая, двадцати тысяч хватит для начала? — я завернул голову и посмотрел на Машу.

— Как скажешь, котик, — прощебетала она. — Можно и с этой мелочи начать.

Проблема заключалась в том, что у меня всего было тридцать тысяч. Сумма огромная на самом деле, всё-таки те тушки чего-то, да стоили. Но для большой игры, из тех, на которых проигрывались состояния, было явно недостаточно. Благо, у меня были с собой макры, некоторые из которых представляли особую ценность. Вот только, я не знал их истинной ценности. Традиционно, Рысевы макры не продавали, поэтому их стоимость я плохо представлял. Та несчастная горсть, которую я купил в Новосибирске для патронов, не дала мне понимания цен. Но, даже та мелочь шла по рублю за штучку, а это немалые деньги, если разобраться.

Сорокин встретил мой жест с лёгкой улыбкой. Сойкин нахмурился, похоже, что у него проблема с деньгами, и он скоро вылетит из игры. А Русакову, судя по всему, было всё равно. Вот кто, действительно, из-за скуки сюда пришёл.

Девушка поставила передо мной фишки. При этом наклонилась так, что я смог оценить содержимое её обширного декольте. Хмыкнув, я подмигнул ей, и тут же почувствовал, как изящная, но парадоксальным образом тяжелая ручка жены напряглась на моём плече.

— Женечка, сосредоточься на игре, — широко улыбаясь прошептала она мне на ухо, и поцеловала в щеку. — На удачу, — громко объявила Маша, выпрямляясь. Я, конечно, догадывался, что она ревнивая, но сейчас полностью убедился в этом. М-да, если мне когда-нибудь взбредёт в голову воспользоваться законным правом и жениться повторно, то... В общем, лучше этого избежать, потому что мира в моём доме точно больше не будет.

— Да, дорогая, — и я посмотрел на Леднёва. — Начнём, пожалуй.

— Делайте ставки, господа, — скучным, совершенно спокойным голосом объявил Гриша, и взял со столика совершенно новую колоду.

— Думаю, для разминки начнём с пятисот рублей, — и Русаков первым бросил на стол фишки.

— Поддерживаю, — Сойкин подвинул свои фишки.

Я молча выбрал нужные фишки и швырнул к небольшой кучке в центре стола. Ну, что же, игра началась.

***

Олег Мамбов с двумя бойцами подошли к не слишком большому двухэтажному дому. Свет горел только на первом этаже, и не выключится, пока хозяин не вернётся из игорного дома. Двое слуг, которых Сорокин нанял специально, чтобы они прислуживали ему в этом форте, даже в клан не входили. И клятву верности они тоже не приносили. Нетитулованные дворяне редко озабочивались такими вещами, в отличие от аристократов.

Так что, в этот вечер слуги собрались и ушли в Восточный квартал, чтобы там немного развлечься. Хозяин возвращался со своих развлечений уже под утро, поэтому и кухарка, и денщик вполне успевали вернуться. А караулить дом они не были обязаны. В их контрактах пункта об этом не стояло.

— Они всегда уходят, когда Сорокин идёт играть, — тихо сказал Мамбову агент, сопровождающий графа к дому второго помощника коменданта. Звали агента Василий Абрамов. Во всяком случае, он так представился, но Мамбов мог допустить, что это не его настоящее имя.

— Откуда ты знаешь? — Мамбов не сводил взгляда с парочки. Эти двое, похоже, на службе у Сорокина успели стать любовниками. Он дома-то вообще появляется? Или они сейчас зря туда вломятся?

— Форт маленький, все друг про друга всё знают, — пожав плечами, сообщил Вася.

— Здесь никто постоянно не живёт, — напомнил ему Мамбов.

— Ну, какое-то время мы здесь живём, а чем ещё заниматься, как не сведения собирать о проживающих в данный момент? — он улыбнулся, словно вспомнив что-то забавное.

— Действительно, чем ещё здесь заниматься? Хотя, ты прав, это твоя работа — сведения обо всех собирать. Извини, был неправ. — Когда он это сказал, Абрамов как-то странно на него посмотрел, а затем кивнул.

— Да, ваше сиятельство, это моя работа, и я пытаюсь выполнять её хорошо.

Парочка тем временем завернула за угол и Мамбов не спеша двинулся к дому.

— Так, Вася, ты, случайно, не обладаешь столь необходимым нам навыком взламывания чужих замков?

— В стороночку отойдите, ваше сиятельство, — Мамбов посторонился, а Абрамов навалился на дверь, буквально на секунду, и тут же отошёл в сторону. — Прошу, — и он театрально указал на открытый проход.

— Как ты... — Олег внимательно осмотрел его. — Так, ты точно не одарённый. За что тебя упекли в этот форт? — спросил он медленно, растягивая слова, не сводя при этом с Абрамова пристального взгляда.

— Ну, я не стал бы так говорить... — начал говорить он, но быстро смешался и выпалил. — Мы все здесь за определённые проступки. Это наша, так сказать, гауптвахта.

— Замечательно, — пробормотал Мамбов, входя в дом. Улица была пустынной, да и не улица это, а так, тупичок. Поэтому они не волновались, что их может кто-то заметить и не полениться, добежать до Сорокина, чтобы сообщить о взломе его жилища. — Мы с Рысевым не просто неудачники, а неудачники в