– Что? – ошеломленно выдохнул он.

– О нет, Питер, не надо! – Пейтон попыталась выхватить у парня журнал, но он уже с ухмылкой сунул его под нос Габриэлю.

Тот уставился на изображение, и лицо его стало еще бледнее.

– Черт! – выдохнул он, развернулся, и его вырвало на пол.

– Фу, Габриэль, – взвизгнула Пейтон.

Питер зажал нос, а Ксандер выглядел так, будто его тоже сейчас вырвет. Я быстро вскочила, протиснулась мимо Питера, перешагнула через рвоту и толкнула Габриэля на стул.

– У тебя кружится голова? – обеспокоенно спросила я.

Он только кивнул.

– Опусти голову! – приказала я. Потом достала из холодильника пакет и положила ему на потную шею.

Габриэль судорожно сглотнул, но, по крайней мере, его больше не рвало. Я растворила в воде две таблетки аспирина и добавила в оставшийся кофе порцию шнапса. Лучшим средством от похмелья все-таки был алкоголь. Такое же особое лечение сегодня утром получил Ксандер, а Итан получал его больше раз, чем я могла сосчитать. В этой рутине мне виделось что-то почти умиротворяющее.

– Выпей, а потом я приготовлю тебе что-нибудь поесть, – пробормотала я, утешительно поглаживая его по голове.

Габриэль медленно поднял на меня взгляд и моргнул.

– Почему ты так добра ко мне? – почти виновато произнес он. – Я этого совсем не заслужил!

– Да прекрати! Он сам виноват, раз выпил почти пол-литра, – недовольно заявил Ксандер, скрестив руки на груди.

– О тебе я тоже позаботилась, не так ли? – отозвалась я. – Иди в душ, ты воняешь!

– Если здесь кто-то и воняет, так это Габриэль.

– Ксандер! – прошипела я, указывая на ванную. – Душ! Сейчас!

Брат состроил недовольную гримасу, но под моим пронзительным взглядом все же прогнулся и поплелся прочь, бормоча ругательства.

– Вау, Саммер, ты по-настоящему можешь пугать, – одобрительно присвистнула Пейтон.

Габриэль только застонал. Я предусмотрительно перевернула пакет со льдом у него на шее и строго велела выпить, прежде чем начала вытирать тряпкой пол.

– Тебе помочь? – нерешительно предложила Пейтон, но я лишь отмахнулась.

– Неужели ты не испытываешь отвращения? – тихо спросил Габриэль.

Я пожала плечами и вымыла руки.

– У меня много недостатков, но брезгливость к ним не относится. За последние несколько лет я приготовила так много похмельных завтраков, что меня это почти успокаивает. – Мысль об Итане, которого пьяным рвало по большей части в любимых розах моей матери, заставила меня покачать головой и улыбнуться против моей воли.

– Хм… – Габриэль положил голову на стол. Он все еще выглядел слишком бледным, но, во всяком случае, все выпил. – Возможно, ты часто заботишься о пьяных диджеях? Ты делаешь это очень профессионально.

Я не ответила сразу, а взяла молоко из холодильника и налила его в миску вместе с хлопьями.

– Не о пьяных диджеях как таковых, а о пьяных идиотах, – сухо объяснила я, снова сев за стол и сунув миску ему под нос.

Габриэль начал возить ложкой по кругу и приподнял бровь.

– Саммер Прайс, возможно ли, что ты просто притворяешься чопорной южной девушкой, но у тебя дома есть любовник? – В его светло-серых глазах мелькнуло выражение, которое мне совсем не понравилось. Какая-то враждебность.

На мгновение я задумалась, что являлось большим оскорблением: «чопорная южная девушка» или недоверчивый тон, которым он произнес слово «любовник».

– Тебе так трудно поверить, что есть такие люди, как я? – наконец осведомилась я.

Габриэль поджал губы.

– Ты мне нравишься, – восторженно заявил Питер.

Пейтон щелкнула языком и отвесила ему подзатыльник, наблюдая за нашим обменом любезностями, как за интересным теннисным матчем.

– Никому не нравятся такие девушки, как ты, – надменно ответил Габриэль.

От возмущения я разжала челюсти и резко выпустила воздух.

– Что это значит? Разве я недостаточно хороша для его высочества 2g4u? – фыркнула я, жалея, что проявила к нему столько доброты.

Габриэль только издал глухой смешок.

– О, Саммер, у бедняги, должно быть, уже синие яйца из-за тебя. Ты наверняка заставляешь парней толпами ползать в качестве лучшего друга. Поверь, ни один парень, ни один не хочет с тобой просто дружить. Нет, они хотят тебя тра…

– Габриэль! – прервала его на полуслове Пейтон.

Он замолчал, но продолжал смотреть холодными как лед глазами. И хуже всего то, что его слова причиняли боль, потому что он был прав. Итан не хотел быть моим другом. Он хотел большего. Я резко встала и вышла из гостиной.

– Отлично, ты просто невероятно обаятелен. Что дальше? Ты сломаешь ей руки, чтобы она больше никогда не могла играть на пианино? Если ты будешь продолжать в том же духе, она возненавидит тебя к концу тура, – фыркнула Пейтон.

– Так ей и надо, – только и сказал Габриэль, а его голос звучал при этом бесконечно устало.

Я была слишком расстроена, чтобы забиться в свою спальню. Кипя от гнева, я побрела в единственную часть автобуса, где для меня нашлось немного места.

– Привет, Джордж.

Я фыркнула и упала на пассажирское сиденье. Джордж, который садился за руль, когда наш штатный водитель спал, удивленно повернул голову. Черные солнцезащитные очки закрывали большую часть его угловатого лица.

– Мисс Прайс, что я могу для вас сделать? Нужно остановиться и сделать паузу?

– Мы не остановимся, пока не окажемся в Орландо. Чем быстрее, тем меньше будет смертей, – проворчала я, скрещивая руки на груди.

Телохранитель вздохнул и спокойно перестроился в соседнюю полосу.

– В чем проблема, мисс Прайс?

– Проблема называется Габриэль, – неохотно призналась я, чувствуя себя четырехлетним ребенком, который ябедничает. Неужели я прямо сейчас веду себя так по-детски? Я изо всех сил попыталась сдержать гнев. – Прости, Джордж. Я устала, а Габриэль сказал нечто, что… – рассердило, обидело? – рассердило меня.

– Да, в этом он силен, – заметил Джордж, похлопав меня по колену. – Поделитесь со мной, что он сказал? Иногда полезно поведать о своих проблемах постороннему, чтобы голова стала ясной.

Ясная голова… когда у меня это было в последний раз? Вздохнув, я помассировала виски.

– Габриэль сказал, что нет парней, которые хотят просто дружить со мной. Что они все… ну, хотят от меня большего, – произнесла я тихо, глядя сквозь большое лобовое стекло. Я находила нечто успокаивающее в дороге и в машинах, которые равнодушно проезжали мимо нас.

Джордж коротко посмотрел на меня.