В этот самый момент, когда я жалобно пищу его имя,Он поднимает прямо свои глаза прямо на меня…

Алан

Я думал, это глюк… Откуда она здесь? Почему? Я настолько свихнулся на ней, что она теперь мерещится мне в каждой тёлке? Поднимаю глаза на жалобный вскрик, который показался мне почему-то знакомым, родным- и утопаю… Утопаю в тепле ее глаз, нежности, заботе, беспокойстве. Она реальная… Она здесь… Какого-то черта она сейчас находится здесь, в этом логове насилия и порока… Эти эмоции бьют сильнее, чем удар противника под дых. Я задыхаюсь от них, на минуту теряюсь, что заставляет меня пропустить еще несколько ударов, летящих на мою голову… А потом происходит что-то странное… Что-то подобное я испытывал в первый день, когда мы встретились… Именно во время боя, на октагоне. Сейчас это чувство сильнее… Желание победить ради нее… Желание стать для нее неизбежностью… Желание доказать, что я лучше всех… Мы с секунду смотрим друг на друга, разговаривая глазами. И я действительно словно слышу её – как и в тот первый день, она просит меня глазами победить ради нее… А дальше я себя не контролирую. Дальше я сам не свой…

Прихожу в себя только тогда, когда очередной противник повержен нокаутом. Зал в экстазе. Давид и Толян вне себя от счастья. Прыгают, как оглашенные. Что-то орут. А я смотрю только наверх. Только на нее… И теперь в голове не только желание-инстинкт доказать ей, что я ее самец… Желание задать ей кучу вопросов… Почему она здесь… Почему сама вышла из дома без спроса… Почему…. Почему такая ох… ная и желанная она у меня…

–Красава, Алан!– бьет меня по плечу веселый, наконец, Давид,– поздравляю! Молодец, что собрался! А то мы с Толиком уже были уверены, что ты продуешь… Всю неделю был, как отмороженный овощ…

Я пропускаю его слова мимо ушей. Мне неинтересно…

–Дав, иди вон в ту ложу- там Бэлла. Приведи мне ее в мою раздевалку…

Я бы сам пошел, но фанаты и фанатки не дадут, накинутся… Только время потеряю, а его у меня не так много, как назло…

Присутствие Бэллы дарит эмоции похлеще, чем адреналин от победы, солоноватый вкус которой- вкус пота и крови- сейчас на губах…

Перед глазами мурашки от дикого желания прикоснуться к ней… Поцеловать, вдавить в себя хотя бы… А потом уже спросить по полной программе… Бл…, как же не кстати эта поездка…

Сегодня вечером мы с Давидом и Толиком летим в Амстердам- на носу важная сделка, от которой будет зависеть финансовый успех моей карьеры в больших боях… Времени не так много, всего пару часов… Думал, вытерплю, улечу, доделаю все дела- а потом уже к ней с головой… А малютка сама приподнесла мне себя на блюдечке с голубой каемочкой перед тем, как я уеду…

Когда Давид возвращается с ней, внутри все переворачивается…

Бэлла подходит ближе,не выдерживает, опускает глаза в пол, прикусывает губу. Мне кажется, она сейчас боится меня и сильно волнуется. Правильно делает. Потому что то, что я вижу, одновременно сносит мне башню к х…рам и вызывает дикий прилив ярости. Она на каблуках… Высоченных черных шпильках, от которых ее ноги кажутся бесконечными… Плащ все еще на ней, хоть мы в помещении… Почему, интересно…

–Оставь нас,– хрипло говорю я Давиду.

Не вижу его реакции. Смотрю только на нее. Дверь за помощником хлопает. Я знаю, что теперь мы действительно ьно одни. Подхожу к двери, запираю ее на ключ. Снова разворачиваюсь к Бэлле.

–Поздравляю,– говорит она и стеснительно улыбается краешком губ.

Как же хочется целовать ее в эту самую улыбку… До безумия, до потери сознания.

–Это что за карнавал?-жадно оглядываю ее глазами, ловя себя на мысли, что уже фантазирую по поводу облегающих ее ноги черных колготок.

Бэлла распахивает глаза и мне даже кажется, что ее зрачки расширены… Она смотрит теперь мне в глаза. Нервными, дрожащими пальцами растегивает плащ пуговичка за пуговичкой… Ее движения эмоциональны и порывисты…

Когда полы моего подарка распахиваются, я матерюсь вслух…

Она в чулках на подвязках… В дико сексуальном черном белье… И всё… Кроме туфель и этого порочного сумасшествия на ее идеальном теле под плащом ничего…

–Ты говорил, что под такие плащи хорошо подойдут вещи, в которых можно поиграть…

Бляя… Это она сейчас это сказала? Бэлла? Мой неискушенный ангелочек? Моя сладкая малютка, стесняющаяся даже улыбнуться лишний раз при мне?

Это выше моих сил. Я рычу и одним движением припечатываю ее к стене, вжимая в нее каменную эрекцию. Губы с одержимым остервенением находят ее рот. Я рву ее мягкую плоть, пожирая с языком. Я схожу с ума…

Мои пальцы, все еще в крови от мордобоя, все еще трясущиеся после пережитого болевого шока, находят ее киску… С волчьим воем из моей глотки вырывается, царапая гланды, триумф. Она мокрая… Она пиздец какая мокрая… Моя…

От моих наглых прикосновений глаза красавицы плывут… Она на одной волне сейчас со мной. Такая же очумевшая от желания… Как же это сладко, что вся эта страсть сейчас только для меня… Что только я смог это в ней открыть… Только я буду этим наслаждаться…

–Ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне, малютка?-спрашиваю я хрипло, прямо ей в рот, прикусывая уже истерзанную мной же губу,– «поиграться»? Ты хоть знаешь, как мужчина может играться с такой сладкой девочкой, как ты? Не боишься?

Она отвечает на мой рваный поцелуй своим прикусыванием. Ее нежные пальчики поднимаются к моей шее и порхают на ней. И это чувство сейчас лучше самого высококлассного минета шлюхи… Это прикосновения рая…

–Боюсь, Алан…– честно говорит она, – но разрешаю, чтобы ты поигрался мной, Алан… Пожалуйста… Соскучилась…

Бл…дь. Я снова рычу, вжимая свои бедра в нее до ощущения болезненности. Откуда в ней столько порока сейчас, столько соблазнительности? Когда она научилась так завлекать, словно сирена… Заставлять меня терять контроль… Полностью…

– Разрешаешь?-усмехаюсь, чувствуя, как желание пульсирует в каждой клетке моего тела,– ты, смотрю, стала очень дерзкой и смелой, да?

–Да…– выдыхает в мои губы…

–А если накажу?-кусаю ее за подбородок, опускаюсь к шее…

Она немного отстраняется. Заглядывает мне в глаза. Я уже сейчас знаю, что запомню этот момент навсегда…

–Наказывай… Я вся твоя, Алан…

Курок. Выстрел. Не помню себя… Помню только ее глаза, полные женского желания, которые смотрели на меня так, как никогда ни одна женщина не сможет… Я навсегда останусь во власти этого взгляда… его блеска, искренности, чувственности. Он никогда меня не отпустит, оставив на мне свою печать предопределенности… Но тогда я еще этого не знал…

Насилу отлипаю от нее. Подхожу к двери, распахиваю ее настежь, чтобы увидеть стоящего возле Давида, подпирая косяк, копающегося в телефоне.

Кидаю ему на ходу ключи от ее квартиры.

–Сгоняй на хату на Смоленской набережной, Дав… Возьми ее загранпаспорт. Где твой паспорт?– тут же кидаю ей вопрос через плечо.