– Товарищу Лисовскому…

Игорь мысленно присвистнул, вспомнив человека с очками-линзами.

– Он что, такой влиятельный человек, что в состоянии отозвать американцев? Может быть, и войну прекратить сможет?

– Он может дать им ложную информацию.

– Это поможет, если у американцев силы здесь небольшие. Но, насколько я знаю, здесь стоит корпус морской пехоты.

– Дело в другом… Кое-кто из больших американских начальников заинтересован, чтобы в районе не было лишних людей, когда мы там появимся. Это вопрос денег, а деньги для американцев значат много.

– Они знают, что мы здесь? – удивился Игорь.

– Нет. Но они захотят дать возможность пройти тем людям, которых мы встречаем.

Тан отвечал на вопросы без желания, но он понимал, что Игорь не даст ему связаться с Лисовским, не зная ситуацию. И потому объяснял.

– Понятно. Готовь текст. Кордебалет зашифрует. Только предельно коротко, чтобы нас не засекли.

Шурик кивнул, достал блокнот и приготовился записывать текст под диктовку вьетнамского капитана.

Само шифрование короткой радиограммы заняло всего несколько минут. Шурик не пожелал работать у всех на глазах – инструкция такая, и ушел за ближайший куст, достал перешифровальные таблицы. Пятизначные группы цифр выстроились в короткие колонки.

После этого достал из ранца миниатюрную, размером с книгу, радиостанцию «Баклан» с приставкой для изготовления перфоленты. Набил цифры на перфоленту, зарядил радиостанцию, настроил ее и многоумно поднял указательный палец, показывая на небо, – стал ждать времени, когда спутник войдет в сектор устойчивой радиосвязи.

Радиостанция числилась в новинках техники и не требовала навыков профессионального радиста. Считывала сама перфоленту, переводила ее в радиосигналы и выбрасывала их в эфир. При этом работала на быстродействии. Вся передача занимала лишь несколько секунд, и уловить ее в эфире, а тем более запеленговать место передачи, практически было невозможно. Уже там, на месте приема, радисты запишут ее на восковой диск, потом диск включат на медленной скорости, и тогда только смогут прочитать радиограмму и передать ее шифровальщику. «Баклан» не требовал даже растягивания антенны. В принципе, такую радиостанцию можно подготовить к передаче, положить в карман и выйти на улицу. И там в нужный момент нажать клавишу. И все. И никто никогда не узнает, что человек, вышагивающий не спеша по бульвару, в этот момент передает шифрованную радиограмму. Для мобильных групп «Баклан» оказался незаменимой подмогой.

…Уже на следующее утро они ощутили значимость и вес Лисовского в том большом и далеком от них и от их понимания мире. Снова застрекотали и залетали вертолеты. Только теперь уже не маленькие наблюдательные, а тяжелые военно-транспортные вагоны-вертолеты. Должно быть, пришел приказ сверху, из Сайгона – американцы снимали свой десант…

Только Игорь почему-то не слишком обрадовался, хотя такой поворот вещей убрал многие трудности. Он чувствовал, что с Лисовским ему еще предстоит встретиться и встреча эта будет не совсем приятной…

* * *

– Помотался я за эти годы… – сказал Сохно с мазохистской чувственностью.

После первой ударной дозы он налил в стакан на удивление мало, не по-армейски даже, и не торопясь выпил. И даже закусил долькой лимона, положенной на ломтик копченой осетрины. Тарелку с нарезанным хлебом отодвинул.

Игорь пить не стал – за рулем в чужом городе лучше не злоупотреблять доверием ГАИ, но кусок осетрины все же съел за компанию. Очень уж редкая для него самого и для его пенсионного бюджета закуска.

– Кордебалет командиром группы был – по твоим стопам пошел. Сначала вообще небольшая группа – шесть человек и две машины – бортовой «КамАЗ» и «уазик». Задача всегда однозначная. Нам дают кое-какие сведения, мы разбираемся, передаем данные для суда, суд выносит приговор, и мы своими методами приводим его в исполнение. Но все строго, по закону. Почти… Обязательно разбирались, не на чужой территории. Тоже почти… А если влипли бы – об этом договаривались сразу, при формировании – от нас отказываются.

– Знакомо! А ты, случаем, не знаешь, почему Кордебалет меня не пригласил?

В голосе его слышалась даже некоторая обида: раньше необходим был отец-командир, теперь выросли, сами с усами, обойтись решили. Более того, Кордебалет даже не сообщил, что Сохно тоже в его группу входил.

Сохно глянул лукаво. Налил еще немного водки, поднял и посмотрел на просвет перед окном, словно любовался жидкостью.

– Только поставили парня командиром отдельной мобильной группы, а он суетиться, как студент, начинает. Так? И своего бывшего командира еще зовет – няньку, сам, говорит, не справлюсь, умом не вышел. А он, между прочим, майор! Ты кем был, когда группу принял? Старлеем… Так?

Игорь закивал:

– Резонно. Принимаю. А то я год назад голову ломал, только не догадался сам. Можешь дразнить меня эгоистом. Давай дальше…

– Слушай дальше, эгоист…

* * *

Конец февраля – начало марта 1995 года.

Стоило свернуть в сторону от тонкой асфальтированной дороги, как увязнуть рисковали по уши. Грязь стояла непролазная. Мокрый мартовский снег сменялся дождем, дождь – мокрым снегом.

В развалинах Грозного завязла, как в грязи, и Российская Армия. Контролировать всю республику ей было не по силам.

Группа базировалась в небольшом двухэтажном здании недалеко от центра города. Один из верхних углов частично развален выстрелом из гранатомета, крыша провалилась, и в комнате постоянно держалась сырость. Комнату использовали вместо туалета, потому что и помещение под ней, по причине протекаемости, для использования было тоже совершенно непригодно.

Им выделили две комнаты на втором этаже – в противоположном конце коридора. Остальные занимали какие-то отделы местной комендатуры. Маскировались в группу материально-технического обеспечения бронетанкового полка и носили непривычные мундиры с непривычными эмблемами. Спали здесь же на принесенных с каких-то развалин кроватях. Немного помародерствовали и нашли матрацы, подушки и одеяла. Быт на уровне обороняющегося Сталинграда.

Погода создавала настроение. О военных неудачах знали не лучше других, на что-то надеялись, хотя понимали, что воевать в таких условиях хреново. Знакомые десантники рассказывали: ведут бой вытеснением, дом за домом, угол за углом проходят через весь поселок. И никого не находят. Противник исчез, как под землю провалился. А все просто. Действительно провалился под землю. Геройства чечены не понимают. Если их выбивают, прячут оружие в тайник, отмывают руки со стиральным порошком, чтобы порохом не пахли, и прячутся в подвал своего же дома. Наверху остаются только старики и старухи. Достанешь боевичков из подвала за шиворот, встряхнешь:

– Мы мирные жители… Мы от войны спрятались…

Лицемерие во всем и у всех. Они называют это своей мудростью. Хотя в человеческом мире это зовется подлостью.