Когда появилась Шарлотта, ее сразу же провели в библиотеку. Там она продолжила работу, которую начала накануне, занявшись сортировкой писем. Девушка и не заметила, как пролетели полчаса, прежде чем появился генерал.

— Доброе утро, мисс Эллисон.

— Доброе утро, генерал Балантайн.

Когда Шарлотта говорила, то смотрела на него, как того требовали правила этикета. Она заметила, что он необычно напряжен, словно его что-то беспокоило, и он чувствовал себя очень неловко. Она мысленно искала возможные объяснения, но ничего не находила.

— Извините, что заставил вас ждать, — торопливо проговорил генерал. — Надеюсь, это не доставило вам беспокойства?

Шарлотта улыбнулась, надеясь, что он расслабится.

— Совсем нет, благодарю вас. Я подумала, что какое-то другое дело требует вашего внимания, и продолжила работу с письмами.

— Полиция. — Он сел в кресло.

Шарлотта почувствовала себя обманщицей. Она знала, что это был Питт, а Балантайн не знал, что она была его женой. Шарлотта была здесь для того, чтобы наблюдать за теми событиями, о которых Балантайны не стали бы по своей воле рассказывать полиции. И вдруг она испугалась этого. Ей нравился Балантайн, и она хотела бы сохранить его уважение.

— Думаю, они продолжают расследование, — мягко сказала она. — Такие вещи нельзя игнорировать.

— Лучше было бы можно, — вздохнул генерал, устремив взгляд вперед. — Столько горя для всех… Но, разумеется, вы абсолютно правы — правда должна быть раскрыта, несмотря на последствия. Беда лишь в том, что в поисках правды раскрываешь столько всего другого… Тем не менее, — он расправил плечи, — мы должны работать. Буду вам признателен, если вы расположите бумаги в хронологическом порядке, насколько это возможно. Боюсь, не все документы имеют дату. Может быть, ваши знания по истории… — Балантайн оставил фразу недоговоренной, не желая обидеть помощницу, умалив ее знания.

— Для такого случая есть чудесная книга о кампаниях Мальборо, — ответила Шарлотта. — Пару дней назад я спрашивала вас, могу ли я ее одолжить, и вы любезно позволили взять ее.

— В самом деле? — Генерал выглядел застигнутым врасплох, и она поняла, что он расстроен сильнее, чем ей показалось вначале. — В самом деле? — повторил он, что выглядело довольно глупо. — Я забыл. Разумеется, вы изучили…

— Если у вас есть другие неотложные дела, то я вполне могу работать одна, — с улыбкой предложила Шарлотта. — Нет необходимости контролировать меня, если это неудобно.

— Вы очень любезны, но у меня нет никаких дел… По крайней мере сейчас. Благодарю вас. — Слегка покраснев, генерал уткнулся в свои бумаги.

Один или два раза он заговаривал с ней снова, но его замечания были непоследовательными, и Шарлотта не реагировала на них, понимая, что его голова занята совсем другими мыслями. Неужели он узнал что-то новое о Кристине? О том, что она переживает о возможной беременности? Или что-то похуже? Сочувствие не позволяло ей предпринимать попытки узнать, что же случилось. Шарлотте хотелось сказать или сделать хоть что-то, чтобы утешить генерала. Инстинктивно ей даже хотелось дотронуться до него, чтобы помочь ему снять напряжение. Балантайну не помешает на мгновение поступиться своими правилами и расслабиться. Но, конечно, это абсолютно невозможно. Это не улучшит отношения между ними, а скорее вызовет замешательство, непонимание и даже страх. Они следуют принятым правилам общения между людьми. Поэтому помощница генерала предпочитала делать вид, что все в порядке. По крайней мере, она оставила его в покое и позволила ему погрузиться мыслями в свои проблемы. Несомненно, именно этого он и желал.

Ближе к обеду вошел Макс. Он сообщил, что Гарсон Кэмпбелл находится в комнате для утренних приемов, и спросил, может ли генерал Балантайн принять его.

— Что?

Макс повторил вопрос. Взглянув на лакея, Шарлотта увидела самого агрессивного мужчину из всех, которых когда-либо видела. Искривленный рот и влажные губы, словно он постоянно их облизывал, хотя, по правде говоря, она никогда не видела, чтобы он когда-либо делал это.

— Да, конечно, — согласился Балантайн. — Пригласи его сюда. Я не выйду из кабинета, иначе он решит, что я могу потратить на него весь день.

Вошел Гарсон Кэмпбелл. Шарлотта видела его впервые. Она продолжала тихо сидеть в углу, держа книгу о Мальборо так, чтобы та загораживала ее лицо. Кто знает, вдруг мужчины ее не заметят? Иногда она чуть опускала книгу, чтобы посмотреть поверх нее.

У Кэмпбелла было умное лицо, длинный нос, резко очерченный, насмешливый рот и быстрые глаза. Он слегка притопывал ногами, возможно, из-за холода.

— Доброе утро, Балантайн. — Было очевидно, что он не видел Шарлотту, и она старалась не двигаться, предполагая, что генерал также забыл о ней.

— Доброе утро, Кэмпбелл.

— Все еще возрождаете славу былых побед? Ну, я думаю, это гораздо лучше, чем нынешняя всеобщая бездеятельность. Если только мы не считаем, что одно другого стоит.

— Мы вряд ли чему-то научимся, если предпочтем забыть нашу историю, — ответил генерал, защищаясь.

— Мой дорогой Балантайн, — Кэмпбелл сел, — день, когда человечество начнет извлекать пользу из уроков истории, будет днем второго пришествия. Так или иначе, это безвредное занятие и, смею сказать, занимательное чтение. Менее опасное, чем политика. Я хочу, чтобы некоторые из ваших военных коллег придумали себе столь же безвредный досуг. Почему мужчины полагают, что лишь по той причине, что они купили офицерский чин в армии и были достаточно удачливы, чтобы не быть убитыми, они могут так же купить место в Вестминстере и бесконечно долго прозябать в менее жестких войнах, то есть в политике?

— Не знаю, — коротко сказал генерал. — Я не тот человек, которому нужно адресовать подобный вопрос.

— Да ладно, Балантайн. Это так, размышления по ходу дела. Я не ожидаю от вас ответа. Я не ожидаю ответа ни от кого. Но, может быть, найдется кто-то, кто по крайней мере признает вопрос, — это самое большее, на что я надеюсь… К вам снова заходил этот чертов полицейский?

Балантайн насторожился:

— Да. Почему вы спрашиваете?

— Пора им закончить с этим делом и сдаться. Вся их работа превратилась в пустое академическое упражнение, пускание пыли в глаза окружающей публике. Они весьма преуспели в этом. Полицейские не смогли найти того, кто это сделал, и если у них есть хоть капля здравого смысла, то они и не будут этого делать.

— Они должны попытаться. Это очень серьезное преступление.

— Какая-то несчастная девушка родила мертвого ребенка или убила его сразу же после родов… Ради бога, Балантайн, люди постоянно везде умирают. Вы хоть представляете, сколько детей бедняков помирает в Лондоне каждый год? Вероятно, никто никогда не интересовался этим. Какого сорта жизнь была бы уготована для них? Не говорите мне сентиментальной ерунды. Кроме того, как вы вели себя на поле боя? Боялись отдать приказ стрелять, опасаясь кого-нибудь убить?