Через час примерно мужчина вышел из засады и направился к дому. В руке он нес желтую пластиковую канистру с бензином. Он облил дверь дома, крыльцо и веранду; выбив стекло в комнате, плеснул туда. Проделал он это спокойно и не спеша. Закончив, постоял минуту-другую, рассматривая уснувшего за столом хозяина, и достал зажигалку. Полыхнуло сразу, осветив дальние деревья! Он уходил под треск пламени, чувствуя спиной жар; раз или два оглянулся на столб огня…

…Он остановил машину у пустыря и вышел. Прислушался. Потом вытащил из багажника женскую одежду, бросил на землю и поджег. Не дожидаясь, пока тряпки сгорят, сел в машину и уехал…

Убили Сандру! Не могу опомниться! Мы все в ужасе! Регина в больнице, мы ее навестили, она очень переживает и постарела. И вся седая! Игорек ее утешает, говорит, за лето найдем новых девочек и к осени забацаем такой показ… город на уши встанет! А я думаю: не надо на уши… встали уже! Дом закрыт, нас выперли в отпуск. Боятся, что это не конец?

Алина Ким уехала: пришла попрощаться. Сказала, выходит замуж, семья нашла жениха. Подарила мне чай и четки из сандалового дерева с золотыми бусинками… запах нежный такой. Я даже заплакала: она очень хорошая. И Сандра была хорошая… называла меня «вертолет». Как подумаю про нее, сразу начинаю плакать. Они такие разные, Сандра и Алина… Я думаю, Алина боится, поэтому уезжает. Как это – выходить замуж за человека, которого не знаешь… Не понимаю.

Оля тоже скоро уезжает, говорит, очень скучает по Саше. Собирается привезти его летом… Она встречается иногда с Русланом, он все время зовет ее, говорит, что она похожа на Снежану. Ну уж нет! Совсем не похожа! Оля добрая, а та… Не хочу про нее! Наверное, я сама злая! Нельзя так, поэтому вообще не буду про нее. Может, Оля и не такая красивая… Саша любил ее, и я тоже ее люблю. Она – моя семья. И Алевтина – моя семья. И дядя Толя с тетей Лией. Он все время зовет домой, боится за меня. «Хотя бы, говорит, уйди из моделек, ну какая из тебя моделька, сама подумай? Тебе учиться надо, а это все ерунда. И опасное это дело, мало ли психов!»

Я тоже побаиваюсь: не выхожу вечером, иду по улице и оглядываюсь. Как подумаю, что никого уже не осталось… только мы с Юлькой! Тамара тоже, наверное, уйдет. Я не люблю ее, она недобрая. Может, она из-за Снежаны была такая, а на самом деле нормальная. Скоро конец семестра, полно зачетов. Оля предложила мне пожить в ее квартире, но я не знаю пока, не решила. Неудобно как-то… Хотя оттуда мне ближе. Она сказала, что будет платить за квартиру сама и безопаснее, если там кто-то живет. Летом она приедет с Сашей, а потом мы вместе уедем в Загреб. Она сказала, надо получить загранпаспорт.

А теперь секрет! Мне кажется, между Олей и нашим Федором Андреевичем что-то есть. Оля расспрашивает о нем. И я думаю, а вдруг? Он такой… такой… просто красавец! И тогда она вернется! Я хочу, чтобы она вернулась…

– Какой ужас! – ахнул Савелий Зотов. – Думаешь, убийства связаны? Почему ты вообще пошел к ней?

– Не знаю, Савелий. Может, и связаны. А может, убийце костюмчик в ателье запороли и он теперь их всех замочит. Почему пошел к ней? Разве я не сказал? По наводке философа. Он нашел шарфик в пятнах крови, по заключению экспертизы, кровь принадлежит Снежане Рубович. А шарфик – предположительно Сандре Сахно. Философ собирался с ней встретиться… кстати, зачем? Ты с ней уже говорил.

– Говорил. Подумал, что она могла кого-то видеть. Даже неосознанно. Хотел вытащить. Она согласилась, а потом перезвонила и сказала, что не сможет. А когда мы нашли шарф, Игорек вспомнил, что он, возможно, принадлежит Сандре. Я позвонил Коле, он пошел к ней, но к сожалению, опоздал.

– Шарф ее. Был использован как орудие убийства Рубович. Ее сначала шарфом, а потом… – капитан цокнул языком.

– Федя, ты думаешь, она видела убийцу? – взволнованно спросил Савелий. – Тебя что-то насторожило?

– В коридоре все время были люди, в конце коридора туалеты. Народ уже расходился. Я уверен, что он попался на глаза хотя бы одному человеку. Но поскольку он не бежал с выпученными глазами, не выскочил из гримерной, вытирая о себя окровавленные руки, то на него не обратили внимания. Это говорит о его хладнокровии и выдержке, о способности мгновенно переключаться с ярости на состояние покоя. Он вошел, что-то сказал, жертва не вскочила, а осталась сидеть в кресле. Значит, ничего не опасалась, это был свой…

– Почему ты думаешь, что он что-то сказал? – спросил Савелий. – Мог сразу накинуться на нее и…

– Он разбил ей лицо, так ее ненавидел. Вообрази себе, Савелий, что ты идешь к женщине, с которой тебя что-то связывает, и требуешь объяснений. Не думаю, что это был чужой. Она резко отвечает, ты впадаешь в ярость и накидываешься на нее. Ты должен что-то сказать! Возмутиться, обругать… хоть что-нибудь! Она не остается в долгу и… вот.

Савелий поежился.

– Гипотетически, Савелий. Могу в качестве примера взять капитана. Допустим, он выразил будущей жертве свое недовольство, а она его послала, сказав, что его претензии просто смешны. После чего капитан в ярости набросился на нее, задушил, а потом разбил ей лицо. И только после этого его ярость стала утихать, перестали дрожать руки и колотиться сердце. Он собирался выйти, зная, что в коридоре могут быть люди, но не успел, так как услышал шаги Сандры. Он метнулся в гардеробную, схватив орудие убийства.

– А может, он уже был в гардеробной, когда пришла Сандра!

Федор пожал плечами:

– Не суть, Савелий. Может, и был. В любом случае, он ее видел!

– А зачем он прятал шарф? Мог оставить его на месте преступления…

– Не мог! – вмешался капитан. – На ткани остаются следы рук. Сериалы смотрите? А в карман сунуть побоялся.

– А когда Сандра выбежала из гримерной, он мог выскочить за ней вслед, – сказал Федор. – Вот об этом я и хотел с ней поговорить. Она могла вспомнить звук, шорох… или запах.

– А куда же он делся? – спросил Савелий.

– Спустился и ушел или вернулся в зал, а потом уже с толпой прибежал в гримерную.

– Но если там была кровь… – Савелий запнулся.

– Ты хочешь сказать, что он испачкался? – спросил Федор.

– Не только он, половина зевак отметилась, – сказал капитан. – Жених тряс ее за плечи, Регина тоже сунулась. Даже негр, который боится крови. И многие другие.