Ворон посмотрел на меня как-то странно. Я бы даже сказал, с жалостью.

– Откуда ты знаешь? – спросил он неожиданно спокойно. – Откуда ты знаешь, что ничего этого не существует?

– Ну как это? – опешил я. – Знаю, и все. Выдумка это, и ничего более.

– А что такое выдумка? – вкрадчиво спросил Ворон. – Ты уверен, что знаешь, что такое выдумка и откуда она берется? Как она возникает? Может быть, человек, имеющий определенный дар, то есть то, что вы называете воображением, просто неким неизвестным пока науке способом получает информацию? О событиях, произошедших в других мирах? Реальных мирах, заметь! То, что миров – множество, считай доказанным нашим с Ладой Здесь пребыванием. Мы-то ведь – и это абсолютно точно – из другого мира!

– Ерунда! – не сдавался я. – Ты что, видел этот мир? Ты его щупал? Тебе просто сказали, что ты – Оттуда, а ты ничего и не помнишь даже! В том мире, как мне Лада говорила, ты был просто яйцом! Это уже Здесь ты вылупился! И тебе просто рассказали – Бабушка рассказала, – что ты – не Отсюда, а Оттуда. Поэтому давай будем считать существование твоего Там гипотетическим. Чтобы избежать голословных утверждений.

– Утверждение лица, обладающего магическим даром, не бывает голословным, – устало произнес Ворон. – Ты не знаешь еще, что маг, даже начинающий, не может врать. Он может скрывать истину тем или иным способом, но врать напрямую маг не может. Он может заблуждаться, то есть принимать ложь за истину – мага, как любого человека, можно обмануть. Но сам он не может вымолвить даже и слова неправды. Поэтому Бабушке можно верить.

– А это тебе откуда известно? Не сама ли Бабушка тебе это сказала? Но если она врала и в этом случае? Тогда и прежнее ее утверждение было ложью – я имею в виду утверждение о вашем происхождении из другого мира!

– Нет, это-то как раз не ложь! – покачал головой Ворон. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы Лада солгала?

– Нет, но это ничего не доказывает! Может быть, она врет хорошо. Талантливо. И ее на вранье просто еще не поймали.

– Никак нет, – по-прежнему покачивая головой, грустно сказал Ворон. – Она не умеет. Попроси ее что-нибудь солгать – и ты увидишь. Это невозможно.

– А подделка документов? Это то же самое, что вранье, – а она подделывала документы. И неоднократно. И Бабушка подделывала.

– Я же тебе объяснил – она не может произнести ни слова неправды. Физически не в состоянии. А подделка документов – это всего только отображение на бумаге несуществующих на самом деле событий и дат. Это не ложь в прямом смысле слова, то есть не высказанная ложь, понимаешь? Да что Лада – ты сам у нас всего только начинающий маг, но попробуй солги что-нибудь. Вот увидишь, у тебя не получится.

– Ну какой же я маг! – засмущался я. Мне, конечно, было приятно слышать такое лестное о себе мнение. – Я так, подмастерье пока что… – Мне хотелось сказать Нечто иное: что я не маг, что уметь пользоваться магическим прибором – еще не значит быть магом, что я вообще не хочу быть магом, а мечтаю опять превратиться в человека… В общем, я много чего хотел сказать.

– Подмастерье в магическом деле называется фамулус. Ученик то есть, – пояснил Ворон. – Ну давай, попробуй, – подзадорил он меня. – Скажи, например, что ты – собака.

– Нет, зачем же величать себя таким бранным словом. Я кот… То есть человек… То есть…

Я запутался.

– Ну хорошо, скажи… Скажи, что ты – птичка. Это ведь не бранное слово?

– Нет, – согласился я. – Не бранное. Я… я… я…

Я не смог. Как ни пытался назвать себя птичкой, у меня ничего не получалось. То есть слова из меня не выдавливались. До тех пор, пока я не придумал такой вариант:

– Где-то в глубине своей души я – птичка…

– Что означает, что в птицу тебя тоже можно было бы трансформировать, – заметил Ворон глубокомысленно, скорее для себя, чем для меня. – Вот видишь, а без оговорок утверждать, что ты есть птица, ты уже не можешь, потому как это будет вранье. Ложь, говоря иначе. Возвращаясь же к нашим баранам, я повторю: – будь добр до завтрашнего утра составить мне полный список…

– До утра я не успею, – прервал я его. – И список полный я не составлю. Фантастики сейчас развелось слишком много, я не упомню даже то, что читал, не говорю уже о том, чего не читал. И при чем здесь бараны?

– Неважно, – сказал Ворон. – Значит, все, что упомнишь, – чтобы утром у меня на столе был список. Спокойной ночи! – Он вылетел из кабинета, а я остался сидеть на стульчике перед пишущей машинкой. В машинку был вставлен листочек.

Как назло, и как это всегда бывает, все перепуталось в моей голове. Если я помнил название, я никак не мог сообразить, кто автор. Или же точно зная, что вот у этого автора есть роман о том-то и том-то, с многочисленными мирами и переходами между ними, я никак не мог вспомнить название книги. Или же вылетело из головы все: и автор, и название – зато остались в памяти обложка и сюжет.

Кое-как, с грехом пополам я настучал списочек из пяти или шести книжек. Помнится, там был Сташефф с его чародеем и с его магом, «31-е июня» Пристли и что-то еще. Во всяком случае, Ворон получил требуемое и вручил наутро Ладе составленный мною список с поручением найти требуемые книги как можно быстрее.

Вот так все и началось – я имею в виду трудовые будни на моем новом поприще. Конечно, я сам этого хотел – не зря же с такой настойчивостью добивался у Лады позволения носить магопенсне и обучения плетению магионной сетки. Но я же не знал, чем это все закончится! А закончилось все очень для меня невесело.

О, где вы, беззаботные деньки минувшего лета! Где вы, ночные чаепития и неторопливые беседы за чашечкой чая с молочком или же – изредка, чтоб не привыкать чрезмерно к такой роскоши, – со сливочками, густыми, жирными, божественного вкуса!.. Где вы, приятные пробежки по соседским кухням, небесполезные в гастрономическом отношении и безусловно полезные для здоровья!..

Увы! Всего этого я был теперь лишен. Денно и нощно я занимался теперь с Вороном, или – когда позволяло время и было на то у Лады желание – с ней, с нашей Ладушкой, нашей чародейкой. Я заучивал наизусть заклинания и наговоры, зазубривал заговоры и рецепты, учился распознавать полезные и вредные растения, а также существа и вещества. На мои робкие попытки протеста – дескать, мне все это не нужно и вряд ли когда-нибудь пригодится – Ворон отвечал только одним способом – очень больно клевал в темечко.

– Мне лучше знать, что тебе пригодится, что нет. И вообще, учу как умею – как меня учили, даже нет, меня еще не так учили! – каркал он раздраженно. – Человек не может знать, что ему пригодится, и чем больше он узнает в процессе обучения, тем легче ему потом в процессе применения своих знаний на практике.

– «Тяжело в учении – легко в бою», – бормотал я себе под нос, и Ворон с его сверхчувствительным слухом поддакивал:

– Вот-вот! Ты сам все понимаешь!