– Мирон… – мои губы начинают дрожать.

– Это правда? – лишь спрашивает мужчина, поднимая на меня взгляд.

Мне кажется, я вижу в его глазах боль. Жгучую. Разрезающую сознание на куски.

– Это правда? – Богданов повышает голос.

– Я бы никогда… – шепчу, собравшись с силами.

Ладони мужчины, что до этого момента сжимали столешницу, стягиваются в кулаки. Он тяжело и часто дышит.

Грозный рык разносится по квартире, и одновременно с этим Мирон с силой ударяет по столу.

Я вздрагиваю. Мне страшно. Мне очень-очень страшно.

– Подумай сам… Если бы я хотела денег, то давно бы пришла к тебе. А я пряталась, Мирон… Я пряталась, потому что боялась, что ты заберешь ребенка. Мне не нужно ничего. Честное слово! Не нужно! Все, чего я хочу, это чтобы мой сын был счастлив, понимаешь?                                                          

– Я понимаю…

Этот короткий ответ исцеляющей волной проносится по моему телу.

Мирон теперь стоит неподвижно, замирая в одном положении, как какая-то статуя. Его руки широко раскинуты на столешнице барной стойки, а голова понуро опущена.

До крови закусываю губу. Хочу подойти к нему, но не знаю, позволено ли мне. Сама так же стою на одном месте, не в силах сделать хоть шаг.

Даже дыхание замирает. Да все вокруг замирает вместе с нами.

Меня вдруг на части начинает рвать от обиды и горечи. Понятия не имею, что теперь будет.

Если Богданов верит мне, то получается… получается он зол на Олю. Боюсь, что такие разногласия между ними могут сказаться на всех нас какими-то неблагоприятными последствиями. Чем-то ужасным.

У меня внутри зарождается нехорошее предчувствие. Я будто физически ощущаю напряжение, которое вот-вот взорвется, осколками поранив всех.

– Ты ведь веришь мне? – на всякий случай, уточняю.

– Верю, – короткий четкий ответ не оставляет сомнений.

– Я лучше умру, чем отдам кому-то Макара.

Не знаю, зачем говорю это. Как-то само собой вырывается.

– Что было на самом деле?

– Думаю, тебе не стоит…

– Давай, я сам решу, что мне делать!

– Оля предложила мне денег, чтобы я ушла из вашей жизни, – молчу пару секунд, ожидая его реакцию, но ее будто нет. – Она сказала, что я могу попросить любую сумму. Любую, какую захочу. Ты ничего не узнаешь, потому что у нее богатый отец, который готов со всем разобраться.                             

– И? Что ты сказала?

– А ты как думаешь?

Мне обидно, что Мирон, в принципе, задает мне такие вопросы. За то время, что мы общаемся, ответы на них он должен знать сам.

Быть может, ему просто нужно подтверждение?! Всем нам порой необходимо, чтобы нам напоминали о чем-то важном для нас. Например, недостаточно просто знать о том, что тебя любят, иногда хочется услышать три заветных слова, даже если в этом совсем нет необходимости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я попросила ее уйти. Ты же веришь мне? – переспрашиваю. Это как раз тот вопрос, ответ на который мне хочется услышать лишний раз.

– Верю. Я верю тебе.

Наши глаза снова встречаются. Я вижу, что Мирон искренен со мной, и я благодарна ему за то, что на этот раз он не пошел на поводу у эмоций, и дал мне шанс оправдать себя.

– И что теперь? Что дальше? – этот вопрос не отпускает мои мысли.

– Никаких гостей.

– Что? – не совсем понимаю.

– Никаких гостей в моем доме!

– Мирон, я же сказала… – снова начинаю волноваться. Понимаю, что мое общение с Алексом со стороны походило на свидание, но это не так.

– Дьявол! И почему я хочу верить тебе?!

– Ты можешь спросить у охраны… Мы…

Мужчина быстро преодолевает расстояние между нами. Мгновение – и он уже держит меня в охапке, близко прижимая к себе.

– Я знаю почему… – слышу его уверенных низкий голос. – Просто я…

Плач сына из соседней комнаты не дает Богданову договорить. Но я этому даже рада. Такое признание может испортить все.

Мирон

Когда Макар начинает плакать, я разжимаю захват. Ане нужно идти к сыну, и я это понимаю.

Запускаю руки в волосы и подхожу к окну.

Тяжесть случившегося давит.

Бизнес вести гораздо проще, чем оказаться втянутым в бабские интриги. Как же бесит!                            

Я просто не понимаю, зачем Оля так поступает. Да, она боится, что наши отношения дадут трещину из-за наличия ребенка на стороне, но достаточно было просто поговорить со мной.                                    

Я заподозрил неладное еще вчера, когда она рассказала мне про случай с Аней. В голове не укладывалось, что бывшая будет клянчить деньги за ребенка.

Она могла бы сделать это сразу, а не разыгрывать такой длинный спектакль, чтобы в итоге получить то же самое, чего можно было попросить в самом начале.

Терпеть не могу, когда меня держат за идиота! А еще ненавижу себя за эту уязвимость! Отношения с женщинами будто моя ахиллесова пята, которая может запросто выкинуть меня из адекватного состояния.

Наверное, в этом и был план Коршунова. Подставить Аню, чтобы я убивался потом, а не разрабатывал новые стратегии по расширению бизнеса. Как раз в то время, я пропустил несколько крупных тендеров, просто потому, что до меня не могли достучаться заместители.

И кто же их тогда выиграл?! Дайте-ка подумать!

Ушлый предприниматель так и норовил меня укусить, вот только махина моего предприятия оказалась ему не по зубам.

Дьявол! Как же слеп я был!

Решаю не дожидаться Аню, и пока она занимается с ребенком в комнате, я покидаю квартиру.

Как же я ревную! До чертиков! Как увидел этого… Готов был на месте разорвать! Но сдержался. Пока ехал к Ане, обещал себе, что, что бы не случилось, я буду мыслить здраво. Не эмоциями. Только фактами. Как в бизнесе, где нет места чувствам.