Над стеной показалось окровавленное лицо Захарченко. У него слиплись волосы и на правой стороне кровоточил глубокий порез. Он одним глазом нашел Мартынова и Шамиля, вытянул руку и поднял палец.

— Он нам что-то хочет сказать, — Шамиль тоже заметил майора, — как думаете, что?

Мартынов аж поперхнулся, устыдившись за своего бывшего коллегу, но Захарченко не унимался и согнул руку с поднятым пальцем, чтобы поперек положить другую. Ему не помешала сабля, которую держал майор. Его сдёрнули свои же со стены раньше, чем прогремели выстрелы со стороны горцев.

— Нужно их добить, — скомандовал Шамиль и посмотрел на Мартынова.

— Слушаюсь, — Мартынов повернулся к сидящему на коне Ахмету, — пойдем, братец.

Оставлять его одного с имамом Мартынов не собирался. Ахмет хмыкнул и поехал к отряду, чтобы возглавить следующую атаку.

Мартынов чуть за ним понаблюдал и хотел заговорить с Шамилем, но не стал. Имат с самым серьёзным видом витал в облаках, предвкушая победу.

* * *

Залитый своей и чужой кровью Захарченко сидел на бочке с порохом и чиркал спичкой, чтобы закурить. У него тряслись руки, но он не сдавался. На поясе у него висела сабля, которая не заходила в ножны из-за прилипшего к ней куска кожи. Захарченко затянулся сигаретой и запрокинул голову, чтобы посмотреть на звезды. На месте правого глаза ему намотали повязку, которая пропиталась кровью из вертикального пореза.

— Вашблогородие, женщины и дети на кораблях, — осторожно, косясь на бочку с порохом доложил поручик, — может и нам пора?

— А что, поместимся? — с сигаретой в зубах спросил Михаил. Он поправил обе кобуры с заряженными револьверами, показывая свое желание остаться еще на один раунд.

— В тесноте да не в обиде, — пожал плечами капитан.

— Вот что, братец, все кто может держать оружие останутся здесь. Моряки вернуться на корабли и без угрозы для пассажиров доберутся до керчи, это вопрос нескольких часов. Уже оттуда пойдет нам подмога. Раненых тоже грузите на корабли.

— Разрешите выполнять?

— Разрешаю.

Капитал щёлкнул каблуками сапог и вышел. Захарченко уже видел, что из кораблей вынесли все что могли, но места не хватало. Если же судна перегрузить, то они сядут на мель, то никто уже никуда не уйдёт. Вот и получалось: чтобы суда ушли, кто-то должен остаться.

* * *

Для второго штурма крепости собрали несколько отрядов, которые шли не одной волной, а группами с разных сторон, отрезая крепость от суши. Чтобы добраться до порта горцем нужно было пройти двор и бараки крепости, после которых начинались склады.

Люди Мартынова ударили в лоб. На стенах их никто не ждал, поэтому добровольцы из западных стран с криками и боевым кличем залезли по верёвкам и лестницам, перебираясь через вал и тела товарищей.

— Откройте ворота, — скомандовал Мартынов, прежде чем спрятался в полуразрушенной башне.

Русские укрепили баррикады во дворе и отстреливались оттуда, позволяя горцам торчать на стенах как мишеням в тире.

Мартынов выглянул в бойницу башни, чтобы проверить, когда его люди откроют ворота. Он увидел, как его боец спотыкнулся об какой-то кабель и снял затворы. Ворота заскрипели и открылись. Мартынов вышел на стену и падал сигнал к атаке. Снаружи, черкесы только и ждали открытых ворот, чтобы заехать во двор и расстрелять баррикады.

Земля задрожала от топота копыт кавалерии. Всадники понеслись по маленькому мосту над рвом и влетели во внутренний двор.

* * *

Захарченко сидел у маленького окошка барака со стартером в руках. От черной коробочки с ручкой тянулся медный кабель до самых ворот. Майор конечно испугался, когда какой-то дурак споткнулся о кабель, но в панику не впал. Он дождался, когда во двор заскочит с десяток самых буйных всадников, и дернул рычаг. Поток горцев через главные ворота отсекло белой вспышкой взрыва. Сваленные рядом с воротами ящики со взрывчаткой не только забрали с собой черкесов, но и обвалили раму ворот, засыпая проезд обломками.

— Хрен вам, а не моя жопа!

Глава 18

Осень 1842 года. Лондон

Пока граф беседовал с представителем палаты лордов, Белла судачила с женой гостя. Простая женщина из какого-то древнего рода умирала дома от скуки.

— Луиза, — перебила Белла трепет о новых клумбах в саду, — вы никогда не думали открыть лавку?

— Я? — удивилась женщина.

Белла закатила глаза и тяжело вздохнула. За время жизни в этом зловонном городе она уже почувствовала всю глубину глубин. Если в России женщины могли найти себя в молодых офицерах, семейных делах или в остроте светского общества. То англичанки застряли в болоте консерватизма. Пока в Петербурге и Париже обсуждали идеи и труды философов, волновались за судьбу Декабристов, то тут обсуждали новые клумбы на задний двор.

И если поначалу Белла ещё принимала такие разговоры за защиту от «новенькой», то сейчас она поняла, что это их общество. Деловая парадигма, которой всё и все подчинялось. Женщинам там места не оставили, скорее держали при себе, как атрибут успешного человека.

— Да, дорогая. Я смотрю на вас и думаю, что вы бы могли открыть отличную лавку с цветами. А ваш муж мог бы привозить самые редкие цветы для вас. Весь Лондон ходил бы к вам, — Белла закрыла улыбку чашкой чая.

— Ну я даже не знаю.

— Скоро, благодаря вашему мужу, парламент примет закон и в Англию грузы начнут возить не только англичане. Появятся новые торговцы и вы потеряете возможность. Подумайте.

Про себя же Белла отметила слабый огонёк интереса. В этом мире бизнеса все решали связи и чем больше в колоде находилось у человека, тем выше он лез. Белла открыла несколько ателье и неплохо так пополнила оскудевший из-за мужа бюджет семьи. Когда англичане пропустят иностранные суда, то работать станет проще. Многие наживались на контрабанде, отбирая у нее честный кусок хлеба. Здесь бы определённо понравилось Вадиму. Ее ателье несколько раз пробовали посадить на плату местные банды, но пара человек с фамилией Ивановы быстро объясняли мелким сошкам где раки зимуют. Для больших же ребят нашлось другое решение.

— Ох, Белла, спасибо, что приняли у себя! — встала прощаться Луиза.

Граф Леонтий Андреевич заглянул в гостиную, только чтобы предупредить Беллу:

— Любовь моя, я провожу господина Лормби. Вернусь поздно.

От этих слов по лицу Луизы проскочила еле заметная тень. Похоже, что граф Мартынов отлично вписался в местное высшее общество.

— Конечно дорогой. Всего доброго, — на прощание Белла наградила Луизу понимающим взглядом, выражая солидарность. Пусть англичанка думает, что они в одинаковых ситуациях. Зачем ей знать, что все деньги в семье держит Белла и позволяет тратиться графу только если это поднимает их