— Что, прям не могли устоять? — посмеялась Софья.

— Конечно, он же ставит подножки! — с самым серьёзным лицом Вадим изобразил как подхватывает падающую красавиц, — поэтому не подходите близко!

Чтобы развлечь дам, Вадим и Захарий угостили их карамельными петушками и повели гулять на набережную. Захарий рассказывал о прекрасной Грузии, виноградных садах. Вадим с Софьей чуть отстали, чтобы поговорить с глазу на глаз.

— Вадим, я должна вам признаться.

— Конечно, — Вадим видел, как краснеют кругленькие щёчки.

— Мой батюшка выбрал мне жениха, — голос Софьи упал, — батюшка часто пропадает на рабочих встречах с этим, как его там…

Вадим поднял брови от удивления, поэтому спросил:

— Софья, а вам никто не говорил, с кем общается ваш отец?

— Да куда там, все подруги уже вернулись в Екатеринослав. Отец же, как заведённый пропадает в кабинетах.

— Понимаю, — Вадим нахмурился, — почему вы мне это говорите?

Софью передёрнуло от официального тона.

— В воскресенье батюшка повезёт меня знакомиться и я бы просто хотела узнать, есть ли у меня право выбирать самой, — Софья убрала челку, чтобы полностью открыть лицо, — Я знаю жизнь только за спиной отца. Я даже поюсь* одной только мысли, сбежать от навязанной судьбы. Точно не в одиночку.

— Софья, я должен вам признаться, — Вадим не знал, что движет девушкой, может это была сама мысль, что выбор за неё уже сделали и она хваталась за соломинку, — но я влюблён.

Софья повернулась к морю, как бы не желая слушать.

— Я влюблён в работу, — продолжил Вадим, — я посвящаю ей жизнь, время, каждую мысль, каждый вздох. Она для меня как дорога на небосвод.

— Звучит, как побег от реальности, — прошептала Софья, — вы боитесь жить?

— Я не хочу жить напрасно, — Вадим поднял голову. На улице темнело, — позвольте вас проводить, холодает.

Он предложил локоть и Софья осторожно прижалась, почувствовала тепло. Ее кольнула мысль: " Ну, хотя бы не другая девушка".

Глава 17

Под лучами вечернего солнца к новому причалу у стврой крепости Новороссийска пристала пара бетонных судов. Они зашли в городок, чтобы оставить припасы и утром отправиться вверх по Кубани, где их ждал груз меди и кислот. Вадим наконец построил в горах небольшие посёлки, чтобы люди могли работать на шахтах. Так началась выработка Урупского месторождения в Северном Кавказе. Оно ежало западнее Владикавказа и в стороне от истока реки Кубань. Ближе к реке построили пару цехов для переработки руды и провели шоссе, вырубив деревья и засыпав дорогу гранитной крошкой, которую получали при добыче в шахтах. Суда против течения возили уголь и запчасти для станков, которые перемалывали породу, получая медь, бронзу, и в качестве попутных компонентов золото, серебро, кадмий, селен, теллур. Главное рудное тело Урупского месторождения, залегало в толще вулканогенно-осадочных пород, и представляло собой несколько сближенных пластов.

Суда возили в поселения не только уголь, еду, инструменты и станки, но и взрывчатку, для подземных работ. Процесс контролировали инженеры из Петербургского технического и люди Вадима. Бывшие студенты осторожно набирались опыта не только в подрывных работах, но и горно-обогатительных. Поэтому казакам и охране приходилось сутками их оберегать, как золотых. Все же вокруг шли бои. Любая ошибка и траты обещали увеличиться, а медь и бронза были нужны еще вчера.

Вадиму пришло письмо от Максима из Петербурга, в котором друг сердечно просил помощи, а то у императора Всероссийского неприлично выросли аппетиты в вопросе телеграфа. Им заказали больше пятидесяти стрелочных аппараторв для соединения Петербурга и Москвы. Император даже согласился поручить защиту кабелей отрядам казаков и полицейских. Конечно, для работы телеграфов начали строительство и первых электро генераторов. Пока их делали штучно на заводе по производству паровых двигателей в Заводском. Максим поделилсся и радостью: цеха, которые они заложили весной почти готовы. Он уже заполняет их новыми станками и нанимает рабочих, чтобы начать обучение.

Зная важность медного ручейка от Урупского месторождения, Захарченко стоял на стенах бывшей османской крепости и молча наблюдал за разгрузкой кораблей. Его, как военного до мозга костей, отправили следить за делами на Кавказ, пока Вадим разбирался в Мариуполе. С той стороны бухты раздался тихий хлопок, потом еще и еще. Захарченко потушил сигарету, чтобы лучше видеть, что происходит в темноте на той стороне. Сначала похожие на хлопки, а потом на сухой хворост звучали выстрелы. Опытные глаза майора зацепились за редкие огоньки выстрелов.

— Треввввоооогаааа! — надрывая горло заорал Захарченко и достал из кармана сигнальный пистолет. С шипящим звуком ракета похожая на фейверк пошла в небо и слабо взорвалась красным всплеском. От неожиданности на кораблях не сразу спохватились, но стоило в крепости поднять тревогу, как моряки бросили грузы и пошли за оружием. Гарнизон встал под ружье, пока местные прятались за восстановленные стены. Человек пятьсот жило в городке и в основном работало на порт, так что ворота закрылись задолго до того, как к крепости подошёл враг. С охранных застав не вернулся никто.

А учитывая, какую толпу видел Захарченко в новенькую подзорную трубу, то ему пригодился бы каждый человек. Двести человек пехоты — гарнизон, пятьдесят моряков и остальные мещане. Пусть сюда селились бывшие военные, но легче от этого не становилось.

Капитан крепости уступил старшинство Захарченко, он просто не хотел брать ответственность.

Медленно, без спешки крепость полукругом охватывали конные отряды черкесов. Они нашумели и поняли, что не застанут русских врасплох, так что им пришлось ждать пехоту. Захарченко нервно посмотрел в море, надеясь, что его сигнал заметил хоть один корабль, но на темнеющей глади парусов не просматривалось.

С последними лучами солнца подошла пехота. Не ровные ряды, какие бились в наполеоновских, а сотни цепочек отрядов. Они как змеи ползли к укреплениям, огибая дома городка. И замерли, натянулись для броска под стены.

Бум, бум, бум, забили барабаны так резко, что Захарченко подскочил на стене. Это скромный оркестр крепости решил поддержать защитников. У них людей не хватало на стенах, а здесь целый оркестр нашелся.

— Кто-нибудь, пожалуйста, постучите этим барабанщикам по лицам, — попросил Захарченко и повернулся к врагу. Среди черкесов началось движение. Загорелось пару факелов и к крепости вышло верхом трое. Через подзорную трубу Захарченко хорошо разглядел самого Шамиля в белых одеждах, какого-то бородатого горца и смутно знакомое лицо русского.

— Да это же Мартынов, — Михаил узнал предателя и развернулся к рядовому рядом, — братец, а ну ка дай ка ружьишко.

— Вот, вашблогородие.

Михаил забрал новенькую винтовку, которые начали поступать прежде всего в кавказские войска. Однозарядная винтовка под папковый патрон Уманского центрального боя, да со скользящим затвором. Пароход по сравнению с кремнёвыми раритетами. Захарченко прицелился