вверх по иерархической цепочке. Вот и сейчас, Леонтий Андреевич глазами подавал тайные знаки, выпрашивая деньги на гулянку.

Белла подала здоровую руку мужу для прощального поцелуя и незаметно вложила ему маленький кошелёк с деньгами.

— Ты лучшая! — чмокнул он руку и вылетел из гостиной.

— Ну что за говно, — прошептала Белла, стоя у окна. В англии холодало и не сильно спасали стены особняка. Она натянула оренбургскую шаль из шерсти степной козы. Новый крик моды в Англии, за который чуть ли не дрались в этом прохладном дождливом климате. Шерсть по мягкости не уступала знаменитому кашмиру. Это был подарок от Вадима, который пришел с новой партией товара и инструкциями.

— Тебе холодно? — на английском с акцентом спросил молодой дворецкий с копной рыжих волос. Белла улыбнулась, ее лучик тепла в холодном доме. Они наняли прислугу из числа Ирландцев, граф сначала сопротивлялся, но Белла продавила решение. Так требовал Вадим и она боялась ослушаться. В итоге же…

Он подошёл ближе, чтобы подуть на белоснежную шею. Тёплая рука прошла по пояснице, оставляя волну жара.

* * *

За день до штурма Новороссийска.

Софья с тревогой в сердце ехала напротив отца в дорогой карете с новой подвеской. Тонкостей девушка не знала, но в этом экипаже трясло ощутимо меньше. Да и салон из фиолетового шелка оказался очень приятным. К деревянной отделке приложил руку хороший умелец из Петербург, поэтому карета и внутри и снаружи радовала глаз.

— Куда мы едем? — Софья задала риторический вопрос.

— Я думаю, что ты слишком много сидишь дома. Нужно чаще выходить на улицу, — с дочерью у Воронцова не выходило показать себя строгим, как бы он не старался, — хочу тебя познакомить с одним очень интересным человеком.

— Ты уверен, что я захочу знакомиться с каким-то промышленником? Ты же только об этом торгаше с друзьями и говоришь. О его зрелости как человека, рассудительности, прагматичности и даже восхищаешься его меркантильностью! А ведь у настоящего мужчины в груди должно гореть сердце, страсть!

От неожиданной речи Софьи Михаил Семенович даже не знал, что сказать, а она продолжила.

— А что, если я скажу тебе, что мне нравятся молодые офицеры, которые подставляют грудь под пули, и не жалеют всего себя ради этого?

— И позволь узнать, как зовут этого смельчака, — с холодной интонацией спросил Воронцов, рассчитывая на какие шаги он пойдет, чтобы защитить дочь от ненужной романтики.

— Вот не надо ерничать, — от волнения у Софьи скакнул голос, — Вадим между прочем мне сразу сказал, что больше всего в жизни любит работу и ставит ее на первое место!

Софья с вызовом уставилась на отца.

— Вадим? — с каким-то глубоким недоумением переспросил Михаил Семёнович, потом хрюкнул и заржал на всю карету. Софья покраснела и обиделась. Пока они ехали в гости, Воронцов не мог сдержать хохота, каждый раз как поворачивался к надувшейся от негодования дочери. Что только еще больше бесило Софью и под конец дороги ее уже потряхивало, как хотелось ударить папеньку и его делового партнёра чем-нибудь тяжёлым.

Когда же карета с восьмёркой лошадей остановилась и кучер открыл дверь, то Воронцовы увидели хозяина поместья. Вадим вышел лично встретить будущую невесту.

— Дорогие гости, пока тепло я попросил накрыть нам в беседке, как с вечереет, мы пройдем в дом, где вас будут… Софья, милая, что с вами?

Последнее, что успела подумать Софья прежде чем потеряла сознание: «а он милый, когда волнуется».

* * *

Захарченко сидел опустив голову, когда у него за спиной послышались шаги.

— Вашблогородие, а что это? — капитан гарнизона в окровавленном и порванном мундире показал на взрыватель в руках майора.

— Это чтобы делать бум. Поворачиваешь здесь ключ, поднимаешь и опускаешь ручку, — лениво объяснил Захарченко. Он или очень устал или потерял слишком много крови. Судя по ощущениям подходили оба варианта.

— Пойдемте, мы оставляем бараки, — капитан помог Захарченко подняться. До майора как-то постепенно, словно из-за пелены или стенки дошли глухие голоса и выстрелы. Даже после подрыва ворот бой продолжался. Они отступали.

Уже на улице стало видно пожарище, которое устроили горцы на месте городка Новороссийск.

— Отстроим, будет еще лучше, — пообещал Захарченко и вырвался из заботливых рук капитана, — я сам. Собирайте оружие и взрывчатку на складах, дадим последний бой.

Он с тоской посмотрел на морскую гладь. Подтянул мундир, поправил саблю и под пулями побежал к большим воротам.

В новом кирпичном здании, рядом с которым вырыли большой котлован под уголь, солдаты собирали порох и взрывчатку. Через месяц в Новороссийск планировали завезти пушки, порох же пришел раньше и до штурма лежал без дела. Горцы любили работать холодным оружием и редко применяли пушки и уж тем более ручные гранаты. Слишком тяжёлые для быстрых ударов, они бы мешали в марше по горам.

Все эти мысли пробегали в голове Захарченко пока он подключал новый взрыватель к стартеру, а по стенам склада били пули. Окон здесь не было, только пара форточек для проветривания под потолком. Майор попросил всех выйти из комнаты, чтобы никто не отвлекал его от сапёрных работ.

— Ну и куда тебя занесло на этот раз? — за спиной словно ветер пробежался знакомый голос.

— Мария? — обернулся Михаил и увидел девушку, бледную и холодную как приведение. Но это была не Мария. Другое лицо.

— Имена не так важны, — заверило Облако и засмеялась.

Она растворилась как туман, прячась за большой бочкой от Михаила. Михаил сам не понял как, но уже держал в руке револьвер. Выхватил на рефлексах.

— Ты не станешь стрелять, ты ведь соскучился, — Облако смело обняла бочку, выглядывая из-за неё только глазами.

— А ты вылези и проверим, монстр, — тяжело сглотнул Михаил.

— Если я монстр, то и твой Вадим, тоде. Ты же заметил, что он не такой как все? — она улыбалась, для неё все казалось игрой.

— Только слепой бы не заметил, — пробурчал Захарченко.

А Облако засмеялась, громко так, и прикрыла рукой один глаз, пародируя рану Михаила.

— Тогда открой оба глаза и пойми, что он тоже монстр. Просто хитрее, — призналась себе Облако, что её переиграли, — может к вам сейчас относиться хорошо, но обязательно случиться что-то что покажет его истинную суть. Он же совсем здесь чужой. Враг и нам и вам.

— К «вам»? «Враг и нам и вам»? Кому вам? Мы все творения бога!

— Возможно, мы с тобой творения одного бога, но не того, которому ты молишься, — назидательно заметила Облако, — но точно не Вадим. Он чужд этому миру.

— Единственные, кто здесь лишние, так это твари вроде тебя и Седого. Которые и глазом не моргнут, как убьют человека!

Облако ничего не ответила, только