Разве Цицерон мог предположить, что так перед ним откроется судьба, притягивавшая его, точно магнит, и постепенно приобретут смысл глупости, которыми он занимался в своей реальной жизни? К чему тогда одержимый отец заставлял его играть бесчисленное количество часов, докучая и заставляя запоминать глупые шахматные ходы?

Дианкехт, всегда следовавший определенному методу, назидательно откашлялся.

— Ваше величество, боюсь, возникло непредвиденное затруднение. У нас нет ни шахматной доски, ни фигур.

«Верное замечание, — подумал Цицерон. — Всякого короля-идеалиста должны окружать придворные с практичным складом ума, способные продемонстрировать ему мир во всей неприкрытой действительности».

Однако Финвана ответил на это насмешливой гримасой, щелкнул пальцами, и ниоткуда появилась красивая шахматная доска и фигуры из перламутра с золотой чеканкой.

Цицерон протер глаза. Вот это ход!

— Что скажешь? — обратился король к изумленному гофмейстеру.

— Но, но…

— У вас сохранились волшебные способности! — воскликнула Лилиан, выражая восторг и общее мнение.

— Как это возможно, ваше величество? — хотел узнать Дианкехт.

— Это потому, что я король Финвана.

Дианкехт, безмерно гордясь способностями своего монарха, торжественно стукнул по земле:

— Начинайте игру!

И Цицерон дрожащей рукой сделал первый ход пешкой.

Перед тем как полностью отдаться игре, он вспомнил Анхелу. Если она жива, он ее обязательно найдет.

Она проснулась на перине с уверенностью, что сразу заснула. Марина чуть потянулась, устало пошевелила ногами и руками и тут же снова укуталась одеялом, которое пахло лавандой. Голова, погрузившаяся в шелковую подушку, удивительным образом избавилась от забот. Звучали скрипки, унося ее страдания и успокаивая тревожный сон, грустный голос, как у Лорины Маккеннит, услаждал слух точно колыбельная песня. Она была счастлива.

Внезапный страх заставил ее сесть в постели. Она мертва?

Марина легко ущипнула себя за обе руки и почувствовала приятную боль. Она жива.

— Добрый день, дорогая.

— Как ты спала, прелесть?

С ней так говорили две маленькие приятные девочки, одетые в воздушные туники. Они были очаровательны, и Марина ответила улыбкой на их любезность.

— Где я? — спросила она хриплым голосом.

— Кто ты? — спросили они в ответ.

— Я, я…

Марина была ошеломлена, она точно не помнила своего имени, не помнила, что с ней случилось, лишь смутно помнила головокружительное падение и больше ничего. Как ужасно! Она знала, что у нее есть имя или, возможно, два, знала, что живет где-то, знала, что должна была знать это, однако чем больше она пыталась думать об этом, тем гуще ее сознание окутывал туман.

— Я не могу вспомнить, — с тревогой призналась она. — Где я? Кто вы?

Девушки обменялись заговорщическими взглядами, и Марина предположила, что они что-то скрывают.

— Не волнуйся, — вместо ответа девушки стали успокаивать ее.

— Я чувствую себя странно, — сказала Марина.

Так оно и было. Ее тело стало легче, мысли забавно плавали, воспоминания улетучивались.

— Это естественно. Не пугайся, — шептала одна из девушек, беря ее за руку.

Марина почувствовала, как чужая рука холодна, и, по непонятной причине, резко вырвала свою, сжалась, обхватила руками ноги и зажмурила глаза, как она делала, когда боялась. И вдруг увидела знакомое лицо.

— Цицерон! — воскликнула она. — Я вижу Цицерона!

— Что ты говоришь? — спросила одна из девушек, подняв брови дугой. — Ты что-то вспомнила?

Марина не решилась повторить это имя, она чувствовала, что одно упоминание о нем является святотатством.

— Я что-то сказала? — спросила она, делая большие глаза и притворяясь безумной.

Обе девушки ее хорошо расслышали.

— Цицерон.

— Ты это сказала.

— Ах, я сама не знаю, что хотела этим сказать!

— Ты хотела сказать, что видела Цицерона.

— Думай о Цицероне, будь что будет, — подсказала ей одна из девушек, властно взмахнув рукой.

Марина так и поступила. Перед ней отчетливо появился Цицерон, и это было только началом.

По мере того как она тянула за веревочку, за Цицероном всплывали другие имена, другие места, другие воспоминания. Несколько мгновений спустя она вспомнила, что она Марина, что она бежала из двора Финваны и что Луси бросила ее в колодец. Стало быть, она, скорее всего, находится в Аду.

Холодок пробежал по спине Марины, но она не открыла рта.

Обе девушки настойчиво просили ее говорить.

— Это твой брат?

— Это какое-то место?

— Это зашифрованное имя?

— Думай.

— Думай.

Ей учинили допрос по всем правилам. Кто бы ни были эти две девушки, их надо было обмануть.

— Не знаю, это возникло неожиданно, точно вспышка при выстреле, затем все исчезло. Сейчас я ничего не помню, совсем ничего.

— Это естественно, — ответили девушки в ответ.

Они немного успокоились.

— Почему? Что со мной происходит? — поинтересовалась Марина.

Однако девушки не стали утолять ее любопытства. Наоборот, они начали шептаться между собой.

Пока одна из них убирала волосы со лба Марины, будто та захворала, другая угощала ее шипучим напитком из хрустального кубка.

— Пей, это очень вкусно, — говорила она. — Тебе станет легче.

Напиток Марине совсем не понравился. Девушки вели себя так же вкрадчиво, как медсестры перед тем, как сделать прививку. Каким бы ни был этот напиток, лучше его не пить.

Марина отхлебнула глоток и тут же затряслась в приступе безудержного кашля.

— Ах, извините, какой он вкусный.

Марина облизала губы, делая вид, будто смакует вкусную жидкость.

— Мммм.

— Ладно, выпей еще немного.

— Большое спасибо, я уже отхлебнула большой глоток, это было чудесно.

Обе девушки молчали, смотря на нее, видно было, что им торопиться некуда. Наверно, времени у них было сколько угодно. Целая вечность.

Марина вздрогнула и прочувствовала свои размеренные, спокойные движения, замедленное дыхание и остекленевший взор.