Мотаю головой.

– Лили. Ну же. Я хочу свой утренний поцелуй.

– Ты зубы не почистил, – вырывается у меня. Краснею. Смущаюсь своих слов.

Ериханов вдруг легко поднимается с постели.

Проходит мимо меня в ванную ничего не говоря. Дрожу, потому что ожидала чего угодно, но только не того что последует моим словам. Я и правда чувствую себя ворчливой мегерой.

Так, пока его нет, надо одеться… Я вчера так и не распаковала чемодан. Начинаю доставать оттуда вещи. Кристиана явно упаковывала все в спешке, многое помялось. Поэтому, пока размышляю что надеть, а что требует отпаривания, Давид уже возвращается. Я все еще в одном только полотенце, в руках нижнее белье.

Давид же даже полотенцем не удосужился себя обернуть! Направляется ко мне, с торчком стоящим членом, в полной боевой готовности. От этой картины меня бросает в жар, начинают дрожать руки.

– Я почистил зубы, теперь могу получить утренний поцелуй? – спрашивает лукаво, заключая меня в объятия.

Не могу сопротивляться, буквально растворяюсь в его объятиях. Проводит кончиком языка по моим губам и меня будто горячей волной обдает. Горячий язык врывается в мой рот, не реагируя на мое сопротивление, надо сказать весьма слабое. Вот уже забыв обо всем льну к нему. Как же мне нравятся его губы, то требовательные и жесткие, то нежные…

Его язык касается моего, вздрагиваю, глухо всхлипываю. Давид все крепче сжимает меня в объятиях, его ладони сильно сжимают мой зад.

Голова кружится, понимаю что он снова добился своего. Забыв обо всем знаю лишь одно – я хочу его, немедленно.

Падаем на постель, продолжая сосаться как обезумевшие от гормонов подростки.

Я лежу на Ериханове сверху, трусь, ерзаю, захлебываясь желанием. Он ни на секунду не оставляет мои губы. Напористый. Бешеный.

Наконец отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть кислорода. Оба тяжело дышим.

И вдруг одним движением, взяв за талию, Давид переворачивает меня. Теперь мне в лицо упирается его огромный пенис, а я… мои складки, истекающие влагой… прямо над его лицом.

Пытаюсь вырваться, но разве под силу сладить с монстром!

Язык Ериханова ныряет меж моих ног и я вскрикиваю. Там все невозможно чувствительно. Одна за другой пронзают сладко-болезненные судороги.

Ериханов не объясняет мне что делать, но и так понятно. Хочет, чтобы и я полизала его.

Возможно, так даже лучше…

Он не видит моего лица.

Мои щеки огненные, пылают от смущения. Рот наполняется слюной.

Давид чистый, только после душа, вкусно пахнет… и мне очень хочется попробовать его на вкус.

Пока я решаюсь, Ериханов находит языком клитор, и меня простреливает череда невыносимых, длинных, тягучих спазмов.

Дышу как собака, коротко и часто.

Снова смотрю на член. Осторожно касаюсь языком головки. Затем по стволу, делая его влажным, блестящим. От одного вида мужского достоинства настолько близко пересыхает в горле. Он такой огромный! Красная налитая кровью головка пульсирует у моего лица. Закрываю глаза и снова пробегаю кончиком языка по головке. Давид подается бедрами вперед, недвусмысленно давая понять, что надо быть смелее.

Член заполняет рот, он слишком большой, губы начинают ныть. Но я упрямо пытаюсь взять его глубже, посасываю, становясь все смелее. Давид вдруг фиксирует мою голову, толкаясь прямо в горло. На глазах выступают слезы, дергаюсь. Он отпускает меня, снова притягивая к себе.

– Прости.

Это тихое слово пронзает до самого нутра.

Впервые в его голосе звучит сожаление.

Снова наклоняюсь к его члену. Плевать, что теперь Ериханов может видеть мое лицо. И он смотрит. С жадным блеском в глазах. Отводит пряди волос с моего лица, внимательно наблюдая, как провожу по бугрящемуся венами пенису языком. Всасываю в рот головку. Беру глубже.

Он запутывается пальцами в моих волосах, тянет жестче, подаваясь вперед навстречу моему рту. Снова до горла, старательно дышу носом, позволяя вталкивать член глубже. Почему меня это заводит? Желание буквально разрывает тело.

Чувствую, что и Давид на пределе. Его тело горячее как печка, он дрожит. Член входит в мой рот с чмокающими звуками. Входит особенно глубоко, лишив кислорода, содрогается всем телом. В горло ударяет горячая струя вязкой жидкости. Издает глубокий стон и откидывается на подушки, отпустив мои волосы.

Отвернувшись, вытираю лицо. Собираюсь встать, чтобы уйти в ванную, но у Ериханова молниеносная реакция. Ловит в кольцо рук, притягивает к себе.

Оказываюсь у него под мышкой.

Долго лежим так, сплетенные объятиями. Он нежно гладит мои волосы. Бросаю на него короткий взгляд. Надеясь сама не знаю на что. Увидеть в его глазах зачатки нежности? Сожаление о том что груб со мной?

Давид выглядит очень задумчивым.

Мне не хотелось нарушать эту тишину, наше спокойствие. Увы, пустой желудок, заурчавший громко на всю каюту, разрушил очарование. Давид резко поднялся с постели.

– Забыл что ты голодна.

В каюте есть телефон, по которому можно связаться с обслугой, и уже через пятнадцать минут нам приносят огромный поднос ароматной еды. Рыба, мясо, свежие овощи, запеченные овощи, сыры.

– Ты все же твердо намерен не выпускать меня из каюты, – вырывается у меня с грустью.

– Что за бред, – хмурится Ериханов. – Хватит говорить ерунду. Одевайся, купальник не забудь. Поплаваем в бассейне.

Может быть и правда я придумываю себе обиды? Давид конечно не самый заботливый и ласковый мужчина… но нравится мне, несмотря ни на что.

С каждым днем все явственнее понимаю, что пропадаю, влюбляюсь так сильно и глубоко, что нет никакой надежды, что потом удастся выкинуть его из сердца. Мне нравится быть с ним, даже когда он груб. Этот мужчина сводит с ума, пугает до чертиков силой ощущений, которые открываю в себе.

Беру самый закрытый купальник, слитный, белого цвета, с лямкой на одно плечо. Поверх – широкую блузу и джинсовые шорты. Замираю перед зеркалом, задумавшись, не слишком ли этот наряд прост… Среди гламурных охотниц за олигархами я буду выглядеть белой вороной и Давид конечно это отметит.

– Готова? Шикарно выглядишь.

Щеки поневоле окрашивает румянец. Слышать от Давида слова одобрения бесконечно приятно. Опускаю голову, чтобы скрыть свою реакцию. Не готова показывать ему свои истинные чувства.

– Что такое? Расслабься, ты опять зажалась, – произносит Ериханов, от которого сложно скрыть что-либо. – Все, идем?

***

Как только поднимаемся на верхнюю палубу, где расположен большой бассейн, к Давиду подходит пара, мужчина лет сорока и роскошная блондинка. Ериханов коротко представляет меня, и сразу начинает обсуждать что-то с мужчиной. Блондинка, ее зовут Ирина, подзывает официанта,