Марк вспомнил неприятный запах распада, который ощутил в доме, когда прибыл туда накануне Рождества.

— Только этого Джеймсу и не хватает: чтобы чертова крыша в один прекрасный день рухнула ему на голову. Вы читали «Падение дома Ашеров» Эдгара По? Помните, в чем заключается символика рассказа?

— Нет…

— Распад, прежде всего нравственный. Морально разложившееся семейство заражает своим распадом собственный дом, и все строение обрушивается им на голову. Сюжет рассказа вам что-нибудь напоминает?

— Весьма живописно, но абсолютно невероятно, — ответила Нэнси с улыбкой.

За спиной у них внезапно раздался взволнованный голос:

— Простите, это вы мистер Анкертон?

Марк выругался про себя, Нэнси вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. За воротами стояла Элеонора Бартлетт — она выглядела просто чудовищно, казалась почти старухой. Первой реакцией Нэнси было сочувствие. Женщина, судя по всему, была чем-то страшно перепугана. Но Марк был холоден почти до грубости:

— Извините, миссис Бартлетт, у нас частный разговор. — Он взял Нэнси за руку, чтобы увести ее.

— Но то, что я хочу вам сказать, очень важно, — настаивала Элеонора. — Дик говорил вам о людях, занявших Рощу?

— Я бы предложил вам лучше побеседовать на эту тему с ним самим, — ответил он резким, почти оскорбительным тоном. — У меня нет привычки пересказывать то, что люди сообщили мне в конфиденциальной беседе. — И умоляюще шепнул Нэнси на ухо: — Уходите. Сейчас же!

Та едва заметно кивнула и пошла вдоль по дорожке, а Марк возблагодарил Бога за то, что нашлась хоть одна женщина, которая не задает вопросов. Затем он повернулся к Элеоноре спиной.

— Мне нечего вам сказать, миссис Бартлетт. Прощайте.

От нее было не так просто отделаться.

— Им известно и ваше имя! — истерически крикнула она. — Им известны имена всех… и они знают все машины, на которых мы ездим… им известно все. Я думаю, они за нами шпионили.

Марк нахмурился:

— Кто это «они»?

— Не знаю. Я видела только двоих. У них лица обвязаны шарфами. — Миссис Бартлетт протянула руку, пытаясь схватить Марка за рукав, но он отшатнулся от нее, словно от прокаженной. — Им известно, что вы адвокат Джеймса.

— Возможно, только благодаря вам, — произнес он с гримасой глубочайшего отвращения. — Вы тут все графство на уши поставили, трезвоня повсюду, что я защищаю убийцу. Конечно, не существует закона, запрещающего оглашать мое имя как поверенного, миссис Бартлетт, но существуют совершенно определенные законы против клеветы и ложных обвинений, и вы нарушили их все до одного по отношению к моему клиенту. Надеюсь, вы сможете нанять себе хорошего адвоката, а затем, после того как полковник Локайер-Фокс выиграет дело, оплатите ему все судебные издержки… — он резко повернулся в сторону Шенстед-Хауса, — …в противном случае ваше имущество будет конфисковано.

Подвижность мышления Элеоноре была совсем не присуща. Главной проблемой, занимавшей в данный момент все ее внимание, было присутствие в Роще бродяг, и только о них она и могла думать.

— Я им ничего не говорила, — запротестовала она. — Я бы не смогла этого сделать при всем желании. Я до сегодняшнего дня никогда их в жизни не видела. Они назвали нашу землю «террон нуллиус»… Кажется, я правильно произнесла… Что-то такое, что имеет отношение к теории Локка… И они собираются присвоить ее себе по праву захвата… Но какое вообще они имеют право?

— Вам нужно мое профессиональное мнение?

— Ради Бога, прошу вас, оставьте ваш тон! — воскликнула Элеонора раздраженно, ее щеки снова порозовели. — Конечно, мне нужно ваше профессиональное мнение. В первую очередь они посягают на права Джеймса. Они собираются что-то строить на территории Рощи. — Она махнула рукой в сторону дороги. — Идите и сами убедитесь, если мне не верите.

— Мой гонорар составляет триста фунтов в час, миссис Бартлетт. Я готов обсудить возможность единообразной ставки за консультации по вопросам присвоения недвижимости и земельной собственности в частности, но, принимая во внимание сложность вопроса, мне скорее всего придется навести определенные справки, в первую очередь у специалиста по упомянутому вопросу. Его гонорар, естественно, будет включен в названную сумму. Итог может зашкалить за пять тысяч фунтов. У вас не пропало желание воспользоваться моими услугами?

Элеонора, чувство юмора которой каким-то непостижимым образом полностью исключало иронию, восприняла его слова как демонстративный саботаж. «А на чьей он стороне? — подозрительно подумала она, вглядываясь в удаляющуюся фигуру Нэнси в черном. — Вот та баба, что сейчас идет в направлении особняка, кто она такая, не одна ли из них? А может быть, и Джеймс состоит в заговоре с ними?»

— Ах, значит, это вы во всем виноваты? — злобно воскликнула она. — Вот откуда им так много известно о нашем поселке! Значит, вы сообщили им, что у тамошней земли нет владельца? Они сказали, что вы сейчас здесь, и несли всякую чушь насчет какой-то «терры нуллюс» или как ее там.

Отвращение, которое ощутил Марк, было в чем-то сходно с чувствами Вулфи. Алиса всегда говорила, что Элеонора на самом деле гораздо старше того возраста, на который выглядит, и вот теперь, при более пристальном взгляде, Марк увидел, что Алиса была права. У корней волос стала пробиваться седина, а вокруг рта появилось множество мелких морщинок, свидетельствовавших о частых приступах раздражения в те моменты, когда кто-то осмеливался ей противоречить. Она ведь совсем не привлекательна, подумал он с удивлением, просто неприятная, худющая и злобная. Марк положил руки на перила ворот, наклонился вперед, прищурившись и всем своим видом демонстрируя неприязнь.

— Не могли бы вы более доступно объяснить мне ту извращенную логику, которая породила ваши диковинные вопросы? — спросил он голосом, хриплым от отвращения и презрения. — Или вы просто страдаете от болезни, главным симптомом которой является придумывание ложных обвинений в адрес самых разных, ни в чем не повинных людей? Должен вам сказать, миссис Бартлетт, что ваше поведение абсолютно ненормально. Нормальные люди никогда не позволят себе прервать частную беседу и не будут, несмотря на все просьбы уйти, упрямо и нагло навязывать свое присутствие… И конечно же, они не станут разбрасываться направо и налево самыми дикими обвинениями без малейших на то оснований.

Миссис Бартлетт явно струхнула.

— Тогда почему вы все воспринимаете как шутку?

— Что я воспринимаю как шутку? Заверения истеричной дамы, что какие-то люди в шарфах беседуют обо мне? Вы полагаете, это звучит нормально? — Выражение ее лица вызвало у него улыбку. — Я пытаюсь быть снисходительным, миссис Бартлетт. К несчастью, я все больше склоняюсь к мысли, что вы психически больны… И свой вывод я делаю на основании прослушанных мной записей ваших телефонных звонков Джеймсу. Должен вам, между прочим, сказать, что ваша подруга Прю Уэлдон более разумна. Она вообще ничего не говорит, только оставляет запись своего тяжелого дыхания. Конечно, и ее можно привлечь к ответственности за телефонные звонки, сделанные со злым умыслом, но ваши звонки… — Марк сложил большой и указательный пальцы в кружок, — …о, из ваших звонков мы сделаем настоящий триумф правосудия! Впрочем, если вы хотите выслушать мой совет, то, прежде чем обращаться к адвокату, вам следует сходить на прием к врачу. Если у вас действительно такие серьезные проблемы со здоровьем, как я предполагаю, вы сможете претендовать на смягчение наказания после того, как мы в открытом судебном заседании представим записи.