этого не изменит. А Каролина понимает, что правда не на её стороне, вот и пользуется грязными методами. Не поддавайтесь ей.

— Со стороны легко судить, — хмыкает Владимир. Откидывается на спинку кресла, весь в своих мыслях находится. — Иди. Я хочу побыть один.

Захожу в свою комнату, падаю на кровать и подушку крепко обнимаю. Меня трясёт от переполняющих эмоций. Жаль, что человеческие души невозможно излечить добрым словом или искренним объятием. Я не могу помочь Владимиру. И моя поддержка ничего не изменит. Он должен сам до всего дойти.

Когда я просыпаюсь и захожу на кухню, то вижу только Елену Леонидовну. Она делает мне кофе, шёпотом сообщает, что Владимир Романович уехал на работу ещё полчаса назад. А до этого он здоровался с Ксюшей по утрам и желал ей хорошего дня.

— А почему папа с нами не завтракает? — вздыхает малышка.

— Бизнес не ждёт, — развожу я руками. Даже не знаю, чем оправдать Владимира.

— Папа обещал, что отвезёт меня в студию живописи.

— Значит, он сдержит своё слово.

Вот только я в этом не слишком-то уверена. Бог знает, что творится в голове Владимира. Но я очень надеюсь на его здравомыслие.

— Он заберёт меня после школы? — Ксюша продолжает закидывать меня вопросами.

— Не знаю. Если он уладит все рабочие вопросы, то приедет к тебе. Давай завтракать, Ксюш.

Малышка ковыряет вилкой сырники, мне тоже кусок в горло не лезет. В школу мы приезжаем за несколько минут до звонка. Я натянуто улыбаюсь Ксюше, она машет мне рукой и скрывается в классе. Набираю Владимира, однако он на мои звонки не отвечает.

Чтобы скоротать время, я еду к Ларе на работу. Она сразу замечает, что я не в настроении.

— Сейчас я вон тех ребят отпущу — и поговорим, — указывает она на столик в дальнем углу. Там сидят молодые парни, наверное, студенты, и громко обсуждают сериал про супергероев.

Ни одного пропущенного звонка или сообщения. Верчу в руках телефон, заранее думаю, что сказать Ксюше, если Владимир забыл о первом занятии в художественной студии. Хотя как он мог? Для малышки это важное событие, она призналась мне, что хочет стать художницей. И несколько рисунков показала. Я в искусстве не разбираюсь, но, кажется, у малышки настоящий талант. Уж слишком хорошо она рисует для восьми лет.

— Что стряслось? — наконец освобождается Лара.

Я вкратце описываю ей ситуацию. Сестра с каждой минутой хмурится всё больше, в её глазах мелькает удивление.

— Ты втрескалась в своего начальника?

— Лар, я тебе о жизненной трагедии рассказываю! При чём тут мои чувства?

— Да какая жизненная трагедия? — закатывает глаза Лара. — Если Владимир любит Ксюшу, то никакой трагедии я не вижу. Сделает тест на отцовство, узнает, что она его дочь, и всё.

— Думаешь, Каролина соврала?

— Конечно! Женщины на любую хитрость пойдут, лишь бы своего добиться. Меня больше ты волнуешь, — Лара сжимает мою руку. — Вик, если в жизни твоего Громова столько проблем, то, может, тебе это не надо? Чужой ребёнок, неуравновешенная бывшая жена, да и сам Владимир, судя по твоим рассказам, не самый простой человек.

— Я не влюбилась. Ты ошибаешься, — мягко говорю. Я благодарна сестре за её заботу, но она не права. Меня тянет к Владимиру, однако сильных чувств к нему я не испытываю.

— Хорошо. Если что-то случится, обязательно звони.

После разговора с сестрой мне становится легче. Забираю Ксюшу со школы и везу домой, чтобы она могла пообедать и переодеться. Владимир упорно не отвечает на мои звонки, хотя времени почти не осталось.

— Я не хочу никуда идти, — всхлипывает Ксюша.

— Папа отвезёт тебя в следующий раз. Сегодня он не может, — я сама чуть не плачу. Малышка очень расстроена, для неё это чуть ли не конец света.

— Или не хочет, — возражает Ксюша. — Папа ведь обещал…

Я обнимаю малышку, она доверчиво прижимается ко мне, её тельце трясётся от сдерживаемых рыданий. Бросаю взгляд на часы: если мы сейчас не сядем в машину, то опоздаем.

Но случается чудо. В дом заходит Владимир.

— Папа, ты приехал! — вопит Ксюша и бежит к нему. Громов ведёт себя немного скованно, обнимает малышку, успокаивает её. Не проходит и пары минут, как она начинает улыбаться.

— Спасибо, — шепчу одними губами.

Они с Ксюшей уезжают на занятия, я же чувствую себя опустошённой. Пальцы дрожат, тело словно деревянное. Набираю ванну, нежусь в горячей пенной воде. Постепенно страхи и тревоги притупляются, а мир видится в светлых красках.

Владимир приехал, значит, всё будет хорошо. Он не бросил Ксюшу, сдержал данное ей обещание. И от него не разило алкоголем, что тоже воодушевляет.

Незаметно для себя я засыпаю. Видимо, даёт о себе знать предыдущая нервная ночь.

Когда открываю глаза, за окном уже темно. Выхожу из комнаты, слышу голоса в детской. Владимир разговаривает с Ксюшей. Улыбаюсь. Так тепло на душе становится, до слёз просто.

Двери в детской открыты, и я не могу удержаться от любопытства. Громов желает Ксюше спокойной ночи, однако уходить он не спешит. Будто почувствовав моё присутствие, он поворачивает голову и смотрит на меня. В его глазах — решимость и странный огонь. Я киваю, улыбка гаснет на моих губах.

Владимир берёт с прикроватной тумбочки бумажный конверт, разрывает его и достаёт что-то, напоминающее ватную палочку.

— А зачем это, пап? — спрашивает сонная Ксюша.

— Это нужно для того, чтобы проверить твоё здоровье, — отрывисто произносит Владимир. — Открой ротик.

Ксюша слушается. Я до боли кусаю губы. Дышать не могу. Разворачиваюсь, иду к лестнице, хватаюсь за перила, чтобы не упасть. Меня потряхивает. Горло скручивает мучительным спазмом. Я выбегаю из дома, иду по какой-то улице, ничего вокруг не замечаю.

Владимир решил сделать тест ДНК. Я от него такого не ожидала. Едкое