Архиепископ Варнава (Накропин)

Уже после Февральской революции 1917 года в «Церковном Вестнике»[151] протоиерей Тимофей Буткевич отмечал: «И церковью управлял, собственно, Распутин. Он назначал обер-прокуроров Св. Синода из лиц, лизавших его руки. Своих единомышленников он возводил на митрополичьи (м.м. Питирим и Макарий) и архиепископские кафедры. Огородник Варнава, не умевший написать грамотно двух слов, гнавший науку и просвещение, был возведён в сан архиепископа! Где и когда была доводима Православная Церковь до такого позора?!».[152]

То, что Варнава нигде не учился, было известно всем, в том числе и Николаю II. До конца жизни епископ писал с большим трудом, каждое слово он выводил с заглавной буквы и после каждого слова ставил точку. Других знаков препинания епископ Варнава не знал. По свидетельству Шавельского, служба на должности руководителя Тобольской епархии запомнилась всем двумя особенностями. Во-первых, неуч Варнава ненавидел образованных священников и изгонял их отовсюду. Во-вторых, епископ любил длинные и невежественные с точки зрения христианства проповеди в кафедральном соборе. Когда в Тобольск приехала балерина Анна Павлова, Варнава разослал по епархии послание, где назвал балет в исполнении знаменитой балерины «дьявольской пляской». Постоянно проклинал епископ кинематограф, называя его «гнусным вместилищем дьявольских дел, развращающим людей». Варнава призывал все места, где показывают кино, передать для нужд армии под казармы.

Печально обстояли дела в русской церкви, и история этого позора ещё ждет своего исследователя. Ну а мы вернемся к Иоанну Тобольскому.

В провинции наличие местного святого особенно выгодно церковным властям: доходы от паломников многократно увеличивали церковную кассу, скудеющую по причине уменьшения поступлений от крестьянства. На счастье Варнавы нашлись и подходящие останки архиепископа Иоанна Максимовича, скончавшегося в Тобольске в 1715 году.

В нарушение всех законов епископ Варнава начал процедуру канонизации Иоанна, причём его не смущало то, что за скончавшимся архиепископом не отмечалось «чудес», необходимых для любого будущего святого. Варнава издал епископское распоряжение о причислении Иоанна к лику святых, но для завершения процедуры требовалась императорская конфирмация. На царя нажали, и Николай послал телеграмму со следующим текстом: «Пропеть величание можно, прославить нельзя».

Государь-император не был знатоком церковных тонкостей, но то, что написано в телеграмме, противоречит простому здравому смыслу. Величание поют только святым. Но если нельзя прославить, то есть объявить святым, то как же можно пропеть величание?

Праздничное богослужение проходило в Софийском Успенском соборе, где находились мощи Иоанна. На службу собрались тысячи верующих со всех уголков Сибири. На соборной площади соорудили специальный крытый помост с куполом в восточной части и временным алтарем и престолом внутри. Здесь разместились наиболее важные гости, а также обер-прокурор Священного Синода Волжин, тобольский губернатор Ордовский-Танеевский, митрополит Макарий и Варнава. Проповеди читал И.И. Восторгов.

В завершении церемонии мощи Иоанна Тобольского переодели и положили в серебряный ковчег, который поместили в кипарисовый гроб.

Так как святость Иоанна Максимовича уже объявили, то пришлось пропеть величание, но сделали это хитро: тропарь пели святому Иоанну Златоусту, а припевы так: «Святителю, отче Иоанне, моли Бога о нас». Получалось, что если возникнут претензии у Синода, то всегда можно было сослаться на то, что прославляли Иоанна Златоуста.

В следующие дни эту уловку начали повторять и в других храмах Тобольской епархии. Народ заметил это, и поползли слухи о ложном прославлении Иоанна Тобольского, сохранившегося в народной памяти усердным служителем церкви.

Скандал разразился в Священном Синоде. Абсолютное большинство его членов понимали, что канонизация в Тобольске – сплошная фикция. Такого попрания многовековых церковных правил начальство русской церкви во главе с обер-прокурором Самариным не стерпело. Тобольскому епископу приказали явиться на заседание Синода 8 сентября.

Варнава, в силу своего деревенского воспитания, а ещё более по причине высокого покровительства, вёл себя на заседании Синода очень дерзко. Самарину он заявил следующее: «А ты кто такой здесь будешь? Прокурор, что ли? Коли прокурор – твоё дело писать, а не судить архиерея!.. Когда архиерей стоит, мирянам не полагается сидеть»[153]. На этом Варнава покинул заседание, да и вообще выехал из столицы в Тобольск, заехав в Москву. Епископа сопровождал Григорий Ефимович. Два закадычных друга остановились в Первопрестольной в доме А.И. Решетниковой на Царицынской улице, в ожидании изменения позиции Синода, постановившего отменить канонизацию Иоанна, а Варнаву отстранить от руководства Тобольской епархии.

Но решение Священного Синода должен был утвердить Николай, который этого не сделал. Вновь сработала тяжёлая артиллерия в лице Распутина, Вырубовой и Александры Фёдоровны, и итогом их закулисной деятельности стал разгром непокорной фронды в Священном Синоде. Самарина царь уволил, Варнаву оставил (попросил оставить), а Петроградского митрополита Владимира перевёл в Киев, что было равносильно ссылке. Место умного и честного Владимира отдали распутинскому назначенцу – бездарному и завистливому архиепископу Питириму (Окнову).

В разговоре с Шавельским полковник Ломан историю с назначением Питирима подытожил так: «Пока не было Питирима, ещё можно было бороться с Гришкой. Теперь же он непобедим». Что ж, Распутин прекрасно понимал, кого проталкивал в Синод.

С завершением канонизации Иоанна Тобольского активизировался и распутинский кружок. Поклониться новому святому участницы посиделок на Гороховой, 64, сочли своим первостепенным долгом. Многие из кружка неоднократно посещали родину Григория Ефимовича. В разное время в селе Покровском бывали О.В. Лохтина, Е. Сильвере, Х.М. Берладская и А.Н. Лаптинская. Но особенно примечательной по составу участников оказалась поездка в Сибирь летом 1916 года во главе с самим «старцем». Поклониться новому святому отправились Анна Александровна Вырубова и Юлия Александровна фон Ден.

О поездке двух близких к императрице Александре Фёдоровне женщин она сама написала царю 4 августа: «Она в понедельник едет с нашим Другом и с милой Лили в Тобольск, чтобы поклониться мощам новоявленного святого. Она в отчаянии, что должна ехать так далеко без твоего напутствия, и притом именно тогда, когда я только что сюда вернулась, но Он хочет, чтоб она ехала сейчас, находя, что сейчас самое подходящее время». Легко понять, что «он» – Григорий Распутин, а «она» – Анна Вырубова.