Борисовна одобрительно закудахтала.

– Вот-вот, наша королева врать не станет, все про вас понимает, ёперный театр! – засмеялся отец. – Пап, ну хватит тебе выражаться!

В выходной день Маринка поехала в клуб. Интерьер покорял своей роскошью: переливы дорогих люстр, изысканная итальянская мебель, казино, два огромных танцпола в свете мерцающих софитов.

Девушка, проводящая собеседование, попросила Маринку показать любой танцевальной номер.

«Где-то я ее уже видела», – подумала Маринка.

На листе бумаги девушка написала сумму, превышающую зарплату балерины в театре в три раза.

– Танцуем группой. Через день, по очереди – одиночный стриптиз. И фишка для стриптиза у тебя хорошая есть – лебедь и пуанты. Как я сама раньше это не придумала! – сказала девушка.

Они встретились с Маринкой взглядами.

«Мы вместе учились в балетной школе, ее зовут Катя, но она с педагогом поругалась и бросила», – вспомнила Маринка.

Она обещала подумать и выбежала из клуба как ошпаренная.

Маринка шла по Невскому проспекту, перед глазами мелькала картинка: она, почти нагая, с большой пачкой денег в руках.

Маринка вспомнила, как этой дорогой мама ее маленькую вела за руку в балетную школу, а она сама несла в пакетике пуанты, прижимая к себе, как самое дорогое на свете.

Вода в Неве играла в лучах солнца, величественно сопровождая Маринку.

Около ее подъезда, рядом с их «копейкой», стояла красная блестящая иномарка.

Из машины вышла Катя и выпалила:

– Маринка, зачем убежала? Хорошо, адрес твой в анкете был! Я тоже узнала тебя, но не хотела, чтобы кто-то подумал в клубе, что я «своих» протаскиваю. Мне это место нелегко далось. Поехали в ресторан, сто лет не виделись! Заодно и посмотришь на наших танцовщиц! За ресторан плачу, наш хозяин не обижает в деньгах!

Маринка в мокрых сапогах переминалась с ноги на ногу. В тот день она не надела, как обычно, пакеты на ступни, боялась, что в «приличном» клубе ее примут за нищую.

«Зато поем – голодная с самого утра», – подумала Маринка.

Но в ресторане Катя заказала только бутылку шампанского. Выпили бокал за встречу, Маринка с голода быстро захмелела.

– Вот и наши лебеди выплыли – все так же, как у вас там, только хорошо платят! – пошутила Катя и засмеялась. – За год на машину заработаешь, как у меня! Хочешь такую?

Маринка представила себя за рулем блестящей иномарки и зажмурилась от восторга.

Полуголые девицы без стеснения переодевались в комнате со стеклянной дверью.

– Это чтобы зрителей разогреть! От нас не убудет, а посетители от лавэ легче избавляются! – захохотала Катя, глядя на ошарашенную Маринку.

Танцовщицы в белых перьях вышли на сцену. Задрыгали ногами.

«Коза Машка с Борисовной благороднее выглядят», – подумала захмелевшая Маринка.

Одна из подвыпивших «лебедушек» сделала взмах ногой, и под белыми перьями обнажились красные кружевные трусы.

«Нет. Никогда не смогу, сдохну от голода, но не смогу!» – подумала Маринка, тошнота подступила к горлу, пульс усилился, ее начало потряхивать.

– Ты вся красная! У тебя аллергия? – закричала Катя.

– Да! Мне нужен телефон! Срочно! Позвони по этому номеру! – Маринка протянула бумажку и отключилась.

Очнулась в машине скорой помощи. Пристальный взгляд знакомого молодого доктора вогнал ее в краску.

– Ну и напугала, подруга! Ты у нас еще и шампанским злоупотребляешь! – засмеялся врач.

– Может, захватим кого по дороге? – спросил водитель скорой.

– Не сейчас! – ответил врач.

– Вы тоже таксуете! – сказала Маринка и засмеялась.

Они доехали до дома, к ним выбежал отец:

– Маринка! Ёперный театр! Звонили тебе. У солистки температура сорок, сказали, что ты партию знаешь. Умоляли приехать.

– Тебе нужно поесть! – строго сказал врач, смотря в ее загоревшиеся глаза.

Маринка побежала в комнату за пуантами:

– Помчали! Умоляю вас!!

– Ешь! – строго сказал врач, видя, что ее не остановишь.

Он вынул яблоко из кармана куртки – единственное, что у него оставалось на дежурство.

– Тебе белки нужны, есть в доме что-то?

Отец побежал на кухню, вынул из-под Борисовны яйцо. Маринка на ходу выпила половину и протянула врачу. Он послушно глотнул.

– Сейчас запоем, как оперные! – попыталась разрядить обстановку Маринка.

Борисовна с кухни громко закудахтала, как будто напоминая, что певица в их доме уже имеется.

Скорая помощь, включив мигалки, неслась что есть мочи спасать спектакль. Маринка грызла яблоко, молодой врач считал пульс на ее руке.

На светофоре с ними поравнялось такси с открытыми окнами, в нем громко играла песня Наутилуса Помпилиуса «Она ждет любви».

Молодой врач проникновенно начал подпевать, Маринка раскраснелась.

* * *

Так, как в тот вечер, Маринка не танцевала, пожалуй, никогда. Она летала переполненная радостью, еле касаясь пуантами сцены. Мечты становились реальностью. Маринка среди стаи своих играла прекрасную принцессу Одетту, превращенную в белого лебедя колдуном, и за минуты перевоплощалась в обольстительницу Одиллию – черного лебедя, дочь злого волшебника.

Зал взрывался аплодисментами.

Маринка, поклонившись зрителям, чувствовала, что свершалось что-то очень важное в ее жизни.

– Маринка! Наши из Японии едут домой, их приняли на ура и через месяц снова зовут. Ты – в списках! – выпалила за кулисами запыхавшаяся пожилая дама-костюмерша, которая узнавала все новости одной из первых. – И тебя у театра ждут-с! – загадочно добавила она.

У дверей театра «дежурил» молодой врач с букетом в руках. От цветов пахло валерьянкой.

Любопытные коллеги, наблюдавшие за ними у театра, делали вид, что разговаривают между собой.

Врач посадил Маринку вперед, сам сел на место водителя кареты скорой помощи. Они неспешно поехали по вечернему весеннему Петербургу.

Недалеко от дома Маринки голосовала та самая женщина с мальчишкой-подростком, уже без зеленки на лице.

– Спаси-и-ибо! – прокричала она им в окно и помахала рукой.

– Они подарили мне тебя. И меня! – воскликнула Маринка, глядя на удивленного спутника.

Вера Владимирова

Шаг вперед

Тая шагнула из лифта в полутьму площадки бывшего общежития и задержала дыхание от кислого духа мусоропровода. Желание знакомиться с пассией отца, а тем более у нее работать, пропало. Лифт уехал. Тая нащупала в полутьме кругляш ручки и, повернув его, открыла железную дверь с тускло подсвеченной табличкой «Аэро».

Безлюдный, ярко освещенный холл щеголял модным евроремонтом. Удивили двери с круглыми окошками-иллюминаторами. За матовыми стеклами с наклеенными буквами просматривались силуэты людей. На пустынном секретарском столе, стараясь выплюнуть бумагу, скрежетал факс. Длинный хвост рулона свисал до пола.

Контраст белых стен и черной мебели смягчали цветные календари и сувениры, расставленные на стеллаже. Тая сняла с полки краснобокую чашку и провела пальцем по золоченой надписи: «ЗАО Рафаэль». Заглянула внутрь и улыбнулась – на дне лежало белое перышко со слипшимися пушинками,