И когда реальность дала-таки хмельному веселью изрядного пинка, они сориентировались не сразу.

Склон, покрытый скрюченными березками и окошками прозрачных ключей, полого потек вниз, открывая широкую проплешину, окаймленную чащей. Путники как раз прошли половину пути по склону, когда из леса показался человек в светлой изорванной рубахе.

И устремился наискось вниз, не разбирая пути. Упал, кувыркнулся через голову, снова вскочил и побежал. От грязи светлая рубаха сделалась сложно-пятнистой.

— Куда это он? — шало улыбаясь, полюбопытствовала Элия.

— Мимо нас не проскочит, — с хмельной проницательностью предсказал Брюс.

Человек в мокрой рубахе пронесся было мимо, но метнул на незнакомцев дикий взгляд и затормозил, скользя. Глаза его были совершенно круглыми. Шевельнулись бескровные губы, выплюнув запаленное:

— Бегите!!

Расцарапанное ветками лицо подергивало тиком. А на темной от влаги рубахе проступали багровые, расплывающиеся рубцы.

Гиппогриф задергался, мотая головой и попытался дотянуться тяжелым клювом до безумца. Тот резко отпрянул, в очередной раз оскальзываясь и опрокидываясь навзничь. Завозился, поднимаясь неуклонно, как неваляшка.

Холодок все же протиснулся в разгоряченные хмелем головы. Брюс и Элия перестали ухмыляться. Но соображали они все еще не слишком быстро.

— Бежать? Зачем?

— Они близко! Прочь!!

И «неваляшка», всплеснув руками, понесся дальше, через пару мгновений занырнув в зеленую гущу, будто в трясину — беззвучно и бесследно. Только кусты слабо шелохнулись, да оплывали следы на земле.

Брюс внезапно ощутил, что язык режет от горечи ягод. И что ему совсем не так весело, как казалось еще пару минут назад. И что они торчат на склоне холма как на ладони.

— Начинается… — пробормотала не слишком впечатленная Элия. Но и с ее скул сбегал лихорадочный румянец, а в глазах гасли шальные искорки.

И впрямь началось.

Из чащи показались приземистые, стремительно несущиеся твари. Разошлись клином, устремив острие в сторону чужаков. Грязь вперемешку с травой летела за ними широким веером.

— А этот… что из леса выскочил, мог быть и поубедительнее, — возмутилась Элия. — Сказал бы «выжарки!» — и мы бы прониклись.

— Не убежать, — согласился Брюс, прикидывая расстояние, которое сокращалось на глазах, — вывараны без труда обгоняют лошадь.

Собственно, пока Брюс говорил, твари уже оказались на расстоянии десятка шагов. Подбежали, взяли в кольцо и застыли, дыша жаром и буравя неподвижными взглядами. Под их лапами грязь взялась сухой спекшейся корочкой.

— Похожи на тех, что жили в твоем доме, — заметила Элия меланхолично.

— Все они на одно лицо… то есть морду, — Брюс отступил на шаг, когда ближайший к нему вываран с хлюпаньем втянул слякоть и, подавившись, захаркал огненными сгустками. — Как насчет обещанных уроков обращения с вываранами?

— Самое время… Почему они не нападают?

— Потому что мы их не боимся, — пробормотал Брюс с запоздалым облегчением. — Они, как гиппогрифы, клюют на страх.

За годы общения с вываранами Брюс настолько привык к ним, что даже не сообразил, что испугаться бы следовало. Эти твари не знают привязанностей. Ну, а Элия и вовсе ничего не боится… К тому же и алкоголь до конца не выветрился.

Вывараны почти не шевелились, наблюдая за людьми крошечными глазками, упрятанными под лицевые щитки.

— Они едят людей? — с хладнокровным интересом осведомилась Элия. — У нас в замке живет вываран и он…

— Да, я помню, ты говорила. Забавное существо.

— Кажется, его кормили углем…

— От мяса они тоже не отказываются, — Брюс все же решил начать небольшой экскурс в физиологию и привычки вываранов. — Им без разницы что превращать в пепел.

— В здешней сырости это лучше, чем собаки… Хотя не очень удобно для охоты, — решила Элия. — Нагонит добычу и превратит в угли? Хотя если натренировать, то хозяин может получить сразу готовое к употреблению блюдо. Скажем, запеченного в глине вепря.

— Или человека, — подсказал Брюс, продолжая эту несколько диковатую беседу под мрачными взглядами обступивших их вываранов.

— Это незаконно! — не поверила Элия.

Ну что с ней станешь делать?

Черные панцири вываранов были в окалинах и сплошной корке пестрой грязи. В подсохших трещинах переливались пламенные блики. На шипы налипли листья. С игл гребней срывались искры, бесследно пропадая в мокрой траве.

Ближайший из вываранов снова нервно кашлянул, сплюнув сгусток огня в глиняную жижу. Плевок был бледен и едва выпарил воду из земли, оставив скомканное клочьями круглое пятно.

Подморозили беднягу, мельком подумал Брюс. Держат, наверное, тоже в сырости… Плевок здорового выварана выжег бы почву на локоть.

Другой вываран нервно почесался, рассыпая нагар вперемешку с засохшей грязью.

— А вот и охотнички, — хмуро прокомментировала Элия появление из леса всадников. — Сейчас поговорим с ними о законности травли людей.

— Это, видимо, обещанный граф с компанией. Как там его? Терпи… что-то.

— Подумаешь, граф! Я дочь барона!

Брюс с сомнением покосился на вновь раскрасневшуюся девушку. Кажется, ее хмельной задор никуда не делся и намерен и впрямь познакомить высокорожденных охотников с основами законодательства Земледержца.

Похоже, что они снова влипли. Во всех смыслах.

Всадников было чуть больше десятка. Все на простых лошадях, в попонах, защищавших от слякоти. Вышитые на попонах гербы и знаки не разобрать под бурой коркой. Так что остается только догадываться, кто именно изволит развлекаться в Дождевом лесу.

— Ха! — высокомерно заявила Элия, выступая вперед. — Да я же его знаю! Это же…

Внезапно ее лицо резко изменилось. Издав сдавленное невнятное мычание, Элия подалась назад, за спину спутника, а затем плюхнулась на четвереньки. Брюс с вываранами только рты раскрыли, увидев, что девушка загребла горстями черную жижу и принялась развозить ее по своей физиономии и одежде.

— Маскируешься? — осведомился Брюс, когда дар речи вернулся. — Или прихорашиваешься?

Через минуту Элия выпрямилась, избегая его взгляда.

— Я его знаю, — едва разжав губы, обронила она. — Это бывший претендент на мою руку. Тот, к которому я привела в спальню пилозуба. Я знала, что он родом из этих мест, вот только имя забыла…

Ясно, отчего она колебалась перед лесом!

Ну, вот теперь Брюс прямо-таки увидел, как алкоголь улетучивается из головы его спутницы. Тревожно заплясал на поводу гиппогриф, втягивая воздух. Зашевелились заскучавшие вывараны. Один из них даже потянулся тупой мордой к девушке.