Натура у меня была устойчива к таким вещам, но, тем не менее, было очень мерзко.

Восстанавливающие врачи отвечают за омолаживание организма и воссоздают органы человека, которые мы потом пересаживаем. В чём-то их задачи похожи на работу пластических хирургов прежних времён, но намного сложнее и обширнее.

Поэтому с утра, взяв и проверив все анализы пациента, я приступила к осмотру. А посмотреть было на что. Кожный покров был повреждён практически по всему телу. Я взвыла. Работа предстояла каторжная.

Вставив в нос фильтры и взяв специальный прибор, я подошла к раздетому и уже приготовленному пациенту, который был погружён в сон. Расположившись рядом, я очень, очень, аккуратно принялась за работу.

Когда вновь пришлось вернуться в реальный мир, то многое изменилось. Например, тело моё болело, пациент остался без кожи и пора было идти домой.

Отчитавшись за работу и переодевшись, я вышла в коридор, где вдоль стеночки сидело девять зелёных парней.

— Что это вы здесь делаете? — поинтересовалась я у своих архаровцев.

— Отсиживаемся после того, как нас вырвало, — ответил Джим.

— Как можно заниматься таким ужасом? — спросил Гриша. — Это ж кошмар какой-то!

— Просто варварство счищать с человека кожу!

Вот на это я обиделась. Я, понимаешь ли, не покладая рук приводила пациента в порядок, у меня теперь спина отнимается, а они…

— Этого гуманоида сегодня доставят в клинику по восстановлению и он завтра, самое позднее послезавтра, будет с новой кожей! И частично благодаря мне!

Лица моих одногруппников всё больше зеленели.

И я решила их добить.

— И вообще, эти повреждения наносятся химическим оружием, так что у каждого из вас есть шанс выглядеть так. И скажите спасибо, если попадёте к хорошему специалисту, который всё тщательно с вас уберёт. А то останутся шрамы на всю жизнь!

Последнюю фразу, я прокричала вслед убегающим одногруппникам, которые спешно направлялись в сторону туалета.

— Жестоко вы с ними, — раздался голос за моей спиной.

Развернувшись, я увидела Козеро.

— Пора им учиться ценить столь благородную и важную профессию, как врач и то, что мы для них делаем!

Преподаватель только улыбнулся и сказал:

— Вы просто прекрасно поработали сегодня. Я вами очень доволен.

— Спасибо, сэр.

— Скажите, Мельник, почему вы выбрали специализацию хирурга и направление в лечение ракш?

— В силу своей натуры. У меня двоюродная сестра восстанавливающий врач. Она создает прекрасное. А мне больше по душе резать и штопать.

— Может ваша сестра и создаёт прекрасное, но мы, практикующие хирурги, его делаем. И иногда не только прекрасное, но и невозможное. Когда спасаешь чью-то жизнь, которая должна была угаснуть, то появляется ощущение, что ты второй после Бога. Уже познали это чувство?

— Да, сэр.

Внимательно на меня посмотрев, он сказал:

— Замечательно. Рад, что я в Вас не ошибся. А что насчет дополнительного направления?

— У меня побратима ракш и я не могла упустить такую возможность.

— Понимаю. Значит, вхожи в семью ракшей?

— Да, сэр.

Немного помолчав, он пробормотал:

— Ремарку очень повезло, — и, попрощавшись, ушёл.

А я поплелась домой, озадаченная словами Козеро. По мне, так куратору со мной тяжело и он вряд ли бы согласился со словами шаутбенахта.

* * *

Конечно, мои дни состояли не только из учебы. Вечером мы обычно сидели с Кирой и разговаривали. Иногда к нам присоединялся Джим, иногда я звонила друзьям или бабушке. И за этими разговорами моя соседка всё больше и больше узнавала о ракшах. Так в один из вечеров всплыл вопрос об адмиралах и их побратимстве. Не понимая некоторых моментов из нашего с другом разговора, она спросила:

— Что, вообще, это за узы? Общее значение я, конечно, понимаю, но вот вникнуть во все тонкости до сих пор не могу.

Мы переглянулись с Джимом и я поняла, что честь ответить на этот такой простой и одновременно такой сложный вопрос, опять выпала мне.

— Побратима — это что-то среднее между сестрой и лучшей подругой. У мужчин так же. Обычно это делается следующим образом. Два гуманоида, один из которых обязательно должен быть ракшем, решают стать побратимами. Идут в специальное учреждение, заполняют бумаги, платят налог и приобретают статус родственника в отношении друг друга.

— А количество ограничивается? — спросила Громова.

— Нет, но более трёх родственных связей никто не регистрирует. Это не принято.

— Но почему люди вообще на это идут? — спросила Кира.

— Это акт доверия и выражение привязанности. — сказал Джим, — У каждой расы есть свои обычаи и правила. Этот статус сглаживает всё. А у ракшей открывает путь в семью. Например, родственники Жени помогут Фисе, но и к ней, в случае чего, обратятся за помощью. Но, если говорить конкретно, то никто уже не помнит, почему всё именно так сложилось. Но, тем не менее, что есть, то есть.

Личных отношений в вечерних разговорах, мы не касались. Ракши вообще не склонны были распространяться на эти темы. Для Киры этот вопрос являлся больным, после попыток её семьи выдать её замуж. А мне нечего было рассказывать.

Ребята в группе стали относиться ко мне как к товарищу и как девушку уже не воспринимали. По крайней мере, как девушку, с которой можно завести отношения. Но оно и к лучшему. Начинать роман с человеком, с которым тебе предстоит проучиться десять лет — это как-то несерьезно. А в параллельных группах мужчины на меня косились, но почему-то не подходили. Так что, моя личная жизнь оставляла желать лучшего, о чём мне не переставала говорить бабушка. Но света в конце тоннеля видно не было и вряд ли он в ближайшее время там появится.

Время шло, я потихоньку привыкала и только мои дни начали хоть отдаленно походить на будни, как первый год моего обучения подошёл к концу и на горизонте замаячили экзамены.

Как-то вечером, когда я подходила к своей комнате, мне случилось около двери столкнуться с куратором. Поприветствовав старшего по званию, я спросила:

— Чем-то могу помочь, сэр?

— Да. Мне нужно с вами поговорить по поводу предстоящих вашей группе экзаменов.

— Конечно, сэр. Давайте пройдем в бокс.

И открыв дверь, пропустила командира внутрь. Он уже привычно прошел в гостиную и, расположившись в кресле, посмотрел на меня.

— Кофе, сэр?

Чуть улыбнувшись, Ремарк ответил:

— Не отказался бы.

Скрипнув зубами, я пошла варить восточный напиток. Нет, ну вот, что за противный мужик? Сказал бы, что хотел и шёл бы себе дальше. Но нет. Развалился и кофе ему подавай! Я ещё не забыла, чем закончился его последний визит ко мне. Студентки гражданского отделения полгода дежурили около моей двери, дабы увидеть что-то ещё и замирали, стоило им лицезреть, как мы с адмиралом разговариваем. Детский сад какой-то.