Платиновая блондинка, играя прядью волос, покачиваясь на высоченных каблуках, стояла в дверном проеме, гипнотизируя участкового взглядом голодной кошки, увидевшей блюдце со сметаной.

— Я тут мимо проходила, дай, думаю, зайду на огонек! — томным голосом начала она.

А я, окинув взглядом ее одежду, состоявшую, по сути, из двух широких поясов, нижний из которых едва прикрывал самое интересное, хмыкнула.

Ритка аж подпрыгнула от страха, бросив в мою сторону удивленный взгляд, и ее глаза стали медленно наливаться кровью. Пожалуй, я только сейчас поняла, как себя чувствует тореадор на пути у взбешенного быка.

— И ты здесь! — сказала, как выплюнула Ритка. — Тебе что, в городе мужиков не хватает, за нашими охотишься?

— Да и не говори! Ехала с мамой повидаться, а пришлось поохотиться, — ответила я ей, в душе смеясь над анекдотичной ситуацией.

— Рит! Успокойся! — нахмурил брови Павел. Было видно, что он неуютно себя чувствует, становясь свидетелем девичьих разборок. — Машка, можно сказать, нашу работу сделала, поймала маньяка! Кстати, не я ли тебе говорил не шляться вечерами одной, да еще и в таком виде! — буквально побагровел мужчина. — Если бы не Матвеева, сидеть бы тебе здесь в слезах с размазанной тушью и писать заявление об изнасиловании!

Ритка испуганно икнула, но затем вредный характер все же взял верх, и она, усмехнувшись, вздернула подбородок и прошипела:

— Врете вы все! Шашни свои прикрываете!

Красотка еще хотела что-то гневное сказать, но уставший участковый поднял руку и раздраженно бросил:

— Ладно, смотри сама!

Он подошел к своему столу, взял с него ориентировку на преступника и протянул Ритке.

— Вот, смотри! Фоторобот сексуального маньяка, орудующего в нашем районе. Его Маша и приволокла мне сейчас!

— Ой-ой! — противно пропищала бывшая подруга, манерно закатывая глазки. — Вот прям она умаялась, бедняжка, этот листочек тащить в участок!

Участковый буквально зарычал и, схватив надоедливую блондинку за локоть, развернул и подвел ее к клетке КПЗ.

Ритка подслеповато прищурилась, вглядываясь в полутемное помещение, где на одной из лавок, скрючившись, сидела темная фигура. Этот некто медленно поднялся и, сделав пару шагов, вышел в пятно света, отбрасываемое потрескивающей люминесцентной лампой.

Риткины глаза расширились, она бросила взгляд на все еще зажатую в ее руке бумагу с фотороботом, и, когда пришло узнавание, громко сглотнула.

— Бу! — напугал ее задержанный и громко рассмеялся, обнажая гнилые пеньки зубов.

Ну, конечно, мелькнула мысль, будет такой на всех бросаться! С эдакой «харизмой» ему и бомжиха дать побрезгует.

— Какая сладкая! — тем временем протянул «граненый стакан». — Отдайте мне ее на часик! Это станет звездой моей коллекции! Тогда уж и сесть не жалко будет! — и зашелся в истерическом хохоте.

Ритку от решетки как ветром сдуло. Она чуть не вышибла дверь на улицу, грохнув ею о стену и переполошив всех дворовых собак по соседству.

Стоя на крыльце, она обхватила себя руками и, стуча зубами, дрожащим голосом попросила:

— Павлуш, проводи меня! Страшно очень! Я теперь всю ночь спать не буду! — Еще совсем недавно ее самоуверенное лицо посерело от страха и выглядело несчастным.

— Не могу. Конвой жду. За этим, — кивок в сторону клетки, — приедут. — Да уж теперь поздно бояться, — усмехнулся он. — Раньше надо было бы! Я для кого вот эти ориентировки на доске развешиваю: «Их разыскивает полиция»? — кивнул он на листок в ее руке.

Ритка, увидев, что все еще сжимает портрет маньяка, взвизгнула и отбросила его в сторону, будто он мог ей что-то сделать.

— Но мне страшно! — снова захныкала она.

Павел виновато на меня посмотрел.

— Маш, проводи, пожалуйста, Риту! Мне сейчас нельзя с опорного отлучаться.

А мое настроение снова упало ниже плинтуса, хотела ведь хоть сейчас телепортнуться до своего дома, устала, как собака! А то волшебство есть, а воспользоваться им все не получается! Так я уже давным-давно бы уж была дома и уже успела с мамой поговорить.

— А чего это она меня провожать будет!? Самая бесстрашная, что ли? — возмущенно хмыкнула блондинка.

— Не я, он! — хмуро ответила я, кивнув на вынырнувшего из кустов Лео.

— Собака Баскервилей! — Ритка схватилась за сердце.

Хотя тут я с ней соглашусь, так и обделаться можно, когда неожиданно ночью на тебя эдакое черное чудовище из кустов вылезет.

— Нет, не угадала. Это мой Лео! Познакомься! — и сама вздрогнула, когда пес, присев перед испуганной девушкой, манерно протянул ей свою правую лапу.

Но блондинка лишь отшатнулась. Было видно, что этот человеческий поступок напугал ее гораздо больше, чем фееричное появление.

Но, несмотря на то, что на огромного черного дога она посматривала с явной опаской, согласилась, чтобы мы с Лео ее проводили. Видимо, встреча с маньяком пошатнула ее уверенность в безопасности прогулок по ночной деревне.

Разговор как-то сразу не клеился. Все годы после нашей с ней ссоры она никак иначе со мной не общалась, кроме как язвительно-уничижительно. Но сейчас она была как бы под моей защитой, и язвить и брызгать ядом в этой ситуации, с ее стороны было бы верхом безрассудства. Она лишь спросила у меня, что у нас с Павлом. Я удивилась вопросу и ответила максимально честно, что между нами только сексуальный маньяк.

Такой ответ, по-видимому, ее удовлетворил. Во всяком случае, она кивнула и больше ничего не спрашивала, и дальше мы с ней шли молча.

А я лишь улыбнулась, вспомнив, что в школе почти все девчонки бегали за Пашкой. Еще бы, высокий, красивый, да еще и хулиган! Пожалуй, последнее придавало ему больше очков в глазах романтичных малолетних дурочек. Да и я, чего греха таить, нет-нет да и засматривалась на длинноволосого брутального красавчика.

А вот Пашка сох по этой манерной и высокомерной Ритке, которая его в упор не замечала. У нее тогда была цель — уехать в Москву и выйти замуж за олигарха. Но что-то не срослось. Она уехала, но через год вернулась, да так и осталась в деревне. Видимо, решив, что быть большой лягушкой в маленьком пруду куда проще, чем покорять столицу, где таких охотниц, как она, пруд пруди!

Оттого, видно, и начала охоту на Пашку, так в деревне участковый, можно сказать, второй человек после главы администрации.

Тем временем мы уже пришли. Ритка бросила на меня косой взгляд и, буркнув тихое «спасибо», направилась к своему дому. А я вдруг подумала, что пора бы уже и зарыть «топор войны», дело-то прошлое.

— Рит! — окликнула я бывшую подругу. Та обернулась и вопросительно посмотрела на меня. — Рит, помнишь, когда твоя юбка к стулу приклеилась? — Глупо было спрашивать, такое не забывается,