вертеться у проходной в ожидании Сысоева, а едва тот появился снаружи и стал доступен для связи, позвонил и назначил встречу. Как магу ни хотелось выяснить все и сразу, но он ни на секунду не забывал о том, что в самом плохом случае при неосторожном немедленном контакте его ждал арест. Сысоев встревоженным не выглядел, но он такой болван, что проблему под собственным носом не разглядит. Как его только в «Крыльях» терпят? Он же одним своим присутствием дискредитирует школу по всем пунктам. Ладно, его раньше отец защищал, но теперь-то, когда Сысоев-старший сам нуждается в защите логично было бы расстаться с младшим.

Маг понаблюдал еще немного, но никакой подозрительной активности не заметил. Дождался Лазарева. Тот выглядел пришибленным, но это неудивительно для парня, недавно потерявшего мать. Елисеевские тоже появились. Первым вышел Ярослав, и вот тут-то маг впервые напрягся, потому что парень посмотрел прямо на него, как будто не было никакого отвода глаз. Маг невольно попятился и выдохнул, только когда завернул за угол. Ну и жизнь пошла в последнее время. Сплошная нервотрепка. Хотел возвыситься, показать свою полезность — и чуть не провалил дело. Он, как никто другой, понимал покойного Воронцова — ему тоже захотелось убрать Елисеева.

Вечером в клубе магу наконец удалось переговорить с Сысоевым. Место для разговора было выбрано так себе — одна из кабинок в мужском туалете, зато оба прошли туда незамеченными, а после установки защитного полога остались еще и непрослушанными.

— Почему не выполнил договор? — прошипел маг.

— Вы ж в курсе, что я через Лазарева хотел? Этот малахольный не пронес, дома забыл. Обещал после выходных. Но тут фиг его знает. У него ж мамахен померла. Может и забыть. Он вообще сейчас в неадеквате.

— От чего померла? — делано равнодушно спросил маг.

— Голову разбила вроде, — не менее равнодушно ответил Сысоев.

— Сама? Не слишком правдоподобно звучит.

— С чего бы? Она прибухивала, — уверенно сказал Сысоев. — Лазаревы это пытались скрыть, даже под домашний арест посадили. Наклюкалась поди и навернулась. В то, что папахен Лазарева ее грохнул, не верю.

— А что, и такие слухи ходят? — показал легкую заинтересованность маг.

— Да чего только не болтают. — Сысоев зевнул. — Лазарев, конечно, не подтвердит. Он скрытный, сволочь, и необщительный. Я его только на ненависти к Елисееву подловил.

— Скрытный — это хорошо. Не проболтается, когда все случится.

Про помощников Сысоева главарь ничего не говорит. Может, их и не станут убирать по завершении операции. Потому что что они знают? Да ничего. А Сысоев точно ничего никому не расскажет. Нет, сказать, что главарь чрезмерно любил радикальные решения, было нельзя, но в этом случае подчищение хвостов было вынужденной мерой: слишком многих уже видел Сысоев, который был уверен, что принадлежит к верхушке заговорщиков. На деле, все, кроме него, понимали, что он всего лишь расходный материал, ибо кто будет беспокоится об обмельчавшем клане неудачников?

— Точняк, — согласился Сысоев. — Зассыт, что клан нагнут. Это нам уже бояться нечего, а с них Тумановы могут много вкусного снять.

Он хищно улыбнулся и показался своему собеседнику похожим на одну из химер Вишневских, в которых от человека уже мало чего оставалось.

— К черту Лазарева. Нам нужно, чтобы ты как-то дал понять, что маяк на месте.

— Сигналку не пронесу, а Лазарева просить… Сами понимаете.

— Значит, нужно без магии. Ровно в шесть часов вечера откроешь любое окно в своем блоке. Точнее, с шести до семи, — спохватился он, вовремя вспомнив, с кем имеет дело. Хорошо, если собеседник не забудет об уговоре сразу, а уж требовать от него точности…

— Так на школе общий купол, через который снаружи не видно, что делается внутри, — снисходительно сказал Сысоев. — Толку от того, что я открою?

— Мальчик, этот общий купол для нас — тьфу, — пренебрежительно ответил маг. — Нашел преграду для наблюдения.

— О, так вы за каждым можете наблюдать? — сообразил Сысоев. — И за Тумановой? Хитро.

Маг важно кивнул, хотя как раз за Тумановой наблюдать в елисеевском блоке не могли — там на окнах стояла мудреная дополнительная защита. Возможно, главарь бы с ней разобрался но тот по всякой ерунде не выезжал.

— Но с окном — тухлая идея, — опустил его с небес на землю Сысоев. — Мне его даже открыть не дадут, сто пудов. Я лучше на подоконник стопку учебников положу, все равно они мне нафиг не сдались. Вы учебники увидите?

— Хорошо, пусть будут учебники, — неохотно согласился маг. — Только не затягивай, понял?

Глава 16

Слушали мы разговор Сысоева с одним из заговорщиков, сидя в одной из наших машин, то есть с куда большим удобством, чем те, кто сейчас болтал. Я бы еще понял, если они устроились бы в зале, но сидеть в туалете, в одной кабинке с Сысоевым — это нужно быть вообще человеком весьма странных вкусов. О месте встречи мне сообщил Ефремов, решивший подстраховаться. Его люди тоже сейчас где-то слушают Сысоева, но не факт, что что-то слышат. Очень уж занятная защита стояла на кабинке. Мужичка, который разговаривает с Сысоевым, я срисовал еще у школы, но физиономия была мне незнакомой. Возможно, Постников или Ден определили бы, кто это, но я их знаниями не владел.

Разговор закончился. Первым покинул туалет маг, предварительно вымыв руки. Я его понимал: после общения с Сысоевым хотелось не просто руки помыть, а душ принять и по себе пройтись скребком, которым лошадей чистили, потому что обычная мочалка в такой ситуации не помощник.

Маг в клубе задерживаться не стал, ушел быстро. По договоренности с Ефремовым я не только не стал за ним следить, но даже метку не поставил, хотя руки чесались. Но Ефремов сказал, что при необходимости можно отследить и по телефону, который злоумышленник изредка включает, а метку можем отследить не только мы.

На мой взгляд, вариант с телефоном был не слишком надежной, но приняли его, поскольку главой Императорской гвардии был Ефремов, а не я.

— Вот отключит преступник телефон, Дмитрий Максимович, — с досадой сказал я. — И что тогда? Через Сысоева на них вы не выйдете.

— Да понимаю я, Елисеев, что Сысоева они списали, — ответил Ефремов. — Но если они слежку заметят, то затихарятся, и мы их