от его одежды. В этом отношении оба священника были очень требовательны к себе и старались показывать пример для окружающих. По поводу одежды Айвен должен был благодарить Морриган, которая вместе с дочками успевала ухаживать за ним, за наставниками и святыми отцами.

Взрослые у первого костра сразу притихли и стал устраиваться на земле, кто еще стоял. Как оказалось, левее на одной с ним подстилке пристроилась Ханна, а сразу за ней Барбара. Девицы действовали без всякого стеснения, под неодобрительными взглядами матерей — Эммы Штерн и Клары Мюллер. Делали это не для конкретной цели, и просто из духа соперничества. Барбара не могла скрыть от проницательных взглядов матерей свое явное недовольство от того, что Айвен уделял внимание Ханне, а не ей. Восемнадцатилетней мисс гормоны явно били в голову так, что девица теряла здравый рассудок и контроль над собой.

Ханна вела себя спокойно и уверенно, будто не сомневалась в своем превосходстве. Юноша это было в новинку, и интересно было наблюдать со стороны за неприкрытым соперничеством двух женщин за мужчину.

Все потихоньку переговаривались, ожидая начало беседы. Только две взрослые женщины были хмуры — мать Барбары, и мать Ханны. В их зажиточных семьях из земель Германии к браку дочерей относились серьезно. И поведению детей тем более. И сейчас обе смотрели на своих дочерей долгим, укоризненным взглядом, который не обещал потом ничего хорошего…

— Не вижу препятствий, чтобы рассказать немного о нашей древней религии, — начал негромко Джеро, чтобы все притихли, потом продолжил громче:

— Любая религия — это как огонь, выжигающий грех из души человека. «Синто» — так называется наша религия. Надо сказать, что синтоизм как религия сформировалась сама, без китайского влияния. Перечислю вам основные постулаты.

«Жизнь присутствует везде…»

«Все обладает духом — человек, насекомое, вода, камень». То есть у любого материального предмета в мире есть душа, или «ками», как мы называем. Особенно выделю отношение к камню. Мы с Сэтору верим, что после смерти наши души заключатся в камень, который будет оберегать род….

«Единение с природой — высшая ценность…»

«Нет деления на плохое и хорошее. Две противоположные силы — Инь и Янь, существуют рядом и являются основой мироздания…»

— Это деление есть и в западной философии, друг мой, — заметил отец Салливан. — И только в борьбе этих сил есть развитие.

— Но у вас процветает культура индивидуализма, ваше преподобие, — тут же возразил японец. — «Каждый за себя — один Бог за всех!» У японцев смысл жизни — быть полезным другим. «Икигаи» — то, что заставляет нас просыпаться каждое утро с радостью…

— Я был в Японии, — добавил отец Уильям так, чтобы общее направление беседы не перебить. — И могу подтвердить, что это совсем другая цивилизация. Другая философия, другая поэзия — все другое…

— А мне очень нравятся стихи, которые слышу от Джеро, — заявила Морриган. Расскажи…

— Могу, но вам это не понравится. Основные формы поэзии у нас, это «хойку» — трехстишие, и «танка» — пятистишие. Вот вам пример танка, возникшего у меня в голове совсем недавно:

— С волнением подругу ожидаю,

Как в ночь мне одному войти,

И пусть роса покрыла,

Босые ноги,

Душа трепещет…

На некоторое мгновение все замолчали. Айвен краем глаза посмотрел на Морриган. Взгляд, которым она наградила автора стихов, истолковать было не сложно.

— А можешь показать пример трехстишия, прямо сейчас? — тут же попросил наставника Дэвид.

— Трехстишие — это будет «хойку». Пожалуйста! — Джеро тут же, без всякой подготовки, выдал ему «хойку». Он просто по второму разу использовал только что придуманное «танка»:

— С волнением подругу ожидаю,

Как в ночь мне одному войти,

Душа трепещет…

Первой после недолгого молчания отозвалась о стихах Амалия Циммерманн. Поделилась впечатлением с присутствующими. — Плохо понимаю этот стиль изложения… — Женщина мощной стати, величественная, по-германски правильная и целеустремленная, она совершенно не воспринимала эту восточную культуру.

— Оставим эту поэзию японцам, моя дорогая, пойдем лучше в наш фургон, надо хорошо выспаться. — Йохан Циммерманн перед тем как сказать это, печально поднял глаза к небу. Какая прямолинейная у него жена! Человек добрый, он обожал свою супругу и старался не перечить ей без важной причины.

— Да, дорогой, конечно… — Амалия неожиданно улыбнулась. Видно, чужая поэзия все же немного задела струны ее суровой тевтонской души.

Воздух диких земель с первых дней похода действовал на людей так, что после девяти часов всех взрослых и младшую детвору с появлением темноты тянуло ко сну. Только старшее поколение молодежи могло задержаться у костра, и то ненадолго. Через час только дежурные в дозоре ночью следили за лагерем и за животными. Причем, не ходили или стояли истуканами на виду, а сидели в секретах.

Глава 8

Занятия в пути

«По мере продвижения к Скалистым горам травяной покров становится не столь пышным. Великие равнины постепенно переходят в низкотравные, с небольшим количеством осадков. Для них характерна почва, которая имеет бурый или красноватый оттенок.

До прихода в регион белых переселенцев на Великих равнинах обитали огромные стада бизонов и антилоп-вилорогов. До XVII века Великие равнины оставались малонаселёнными, но затем на них начали проникать испанские колонисты из Мексики познакомившие местное население с лошадьми и домашними коровами.

Позже миллионы европейцев пересекли Атлантику, чтобы жить в новой стране. Вместе с прибывшими ранее жителями они продолжали продвигаться на запад континента. Как первопроходцы, по мере продвижения к Тихому океану, они основывали фермы, города и колледжи. Большинство из этих новых колледжей были бедные, но туда мог поступить почти любой, кто имел к этому интерес и время».

Из истории США.

Время летело незаметно, дорога пролегала среди нескончаемых холмов. Пятна зеленой растительности постепенно начали сменяться обнаженными островками бурой почвы. Сегодня, 22 мая, низкие перистые облака медленно плыли на запад, обгоняя караван. Справа, на севере, от группы облаков к земле тянулись полосы дождя, но в остальной части небо было ясно. В этой местности небо и облака как будто стали ближе к поверхности земли.

— Джентльмены! Прошу пеших идти у первого фургона и не отставать! — крикнул проводник с лошади после того, как солнце поднялось выше дальних холмов. Дело в том, что местность немного изменилась. Стала не такая ровная, как стол, насколько хватало глаз. И с переднего фургона несколько раз заметили убегающих в стороны индеек.

— Можете стрелять из фургонов по птице! — крикнул назад Сэтору.

— Только про секторы обстрела помните, не