Его самонадеянность поразила ее. Он стоял перед ней, точно судья консисторского суда — как будто ее решение перекусить было тягчайшим из грехов. Возможно, он именно так и думал. Как-то не по-христиански с его стороны.

Она ответила:

— Но это невозможно.

— Я не могу встретиться со своими людьми?

— Не тогда, когда я проповедую им Господа. — Обычно она так не выражалась, но в его случае это могло подействовать. Вообще-то она собиралась доставить старой миссис Хендерсон билет футбольного тотализатора, а также недельный запас продуктов (а в список покупок этой уважаемой леди неизменно входили три бутылки крепкого портера). Также в ее планах было посетить пожилого вдовца и прочесть ему пару библиотечных книг, с содержанием коих вряд ли стал бы мириться Эдгар Деларм. Ей и самой они казались не самыми высокоморальными — но, раз уж старик просил именно их, ее долг велел прочесть эти пикантные истории лично.

— Я буду присутствовать на вашей проповеди, — пробасил он. — А когда вы закончите, я попросил бы вас сделать объявление, дабы каждый прихожанин знал, что прибыл их новый лорд.

— Я им потом скажу.

— И еще мне надо поговорить с вами.

Тина принялась оглядывать кухню в поисках спасения:

— День у меня забит под завязку, а вечером — собрание Союза матерей.

— Я желаю на нем присутствовать.

— Но ведь вы — не мать.

— А что — мужчины туда не допускаются?

— До материнства или до посещения собраний Союза? Боюсь, появление мужчины может им не понравиться. Знаете — это женская доля — женская юдоль, — солгала она (на самом деле трое постоянных посетительниц этих собраний обрадовались бы появлению любого мужчины).

Деларм уставился в потолок.

— Тогда нам придется оповещать прихожан лично.

Отправились на двух машинах — ибо никому из них не улыбалась перспектива ехать в одной. Когда они пришли к миссис Хендерсон, Тина вбежала в дом с пакетом покупок, быстренько спрятала портер и, наконец, поспешила представить престарелой леди любопытного джентльмена, который возжелал ее видеть.

— А он правда из Америки? У меня там двоюродный брат жил.

— Вот ему и расскажете. Может, они даже знакомы.

— А он носит шляпу?

— Боюсь, что он — не ковбой. Зато у него есть борода.

Миссис Хендерсон нахмурилась:

— Не думаю, что американцы когда-либо носили бороды. Знаете, как японцы. У них ведь они не растут — представляете?

— У американцев-то?

— У японцев. Спенсер Трейси всегда ходил в шляпе. Конечно, он давно умер.

— Трейси?

— Мой брат. Умер в лифте. Знаете, у американцев лифты так смешно называются?

Тина медленно кивнула:

— Сейчас я его приглашу.

Будучи человеком религиозным, Деларм тем не менее никогда не полагался на случай. Входя в каждый дом, он настаивал, чтобы Тина ждала снаружи. Я только на минутку, заявил он — и, как ни странно, держал слово. Тина не знала — даже подумать боялась, — что он там наговорил своим новоиспеченным подданным, но он так быстро оборачивался, что вскоре ее осенило: он просто входил, сообщал, что хотел, и выходил обратно. Вряд ли он слушал, что говорили потрясенные подданные.

— Интересно, он вообще когда-нибудь кого-нибудь слушает? — бормотала преподобная, скрючившись над мотором и тщетно пытаясь справиться с капризным распределителем.

Когда ей удалось-таки выкрутить вторую свечу зажигания, появился он. С ужасом увидев ее манипуляции, он выдохнул:

— Если вы испортили двигатель, я не смогу вам помочь его исправить. Вам надо было подождать до ближайшей заправочной станции.

— Я знаю, что делаю.

— Но ведь вы женщина.

— Рада, что вы заметили.

(На самом деле она предпочла бы, чтобы он этого не делал.)

Сидя в гостиной вдовца и читая ему вслух очередную новинку книжной серии «Черное кружево», Тина была настороже — ибо где-то рядом рыскал зловещий Деларм. До этого он предпочитал оставаться в машине, но на сей раз Тина объяснила ему, что служба, которая будет осуществляться в доме старика, затянется надолго (при этом с трудом сохраняя серьезное лицо), и Деларм объявил, что выйдет поразмять ноги. Для этого он выбрал не самое лучшее место — окрестности представляли собой серую полосу асфальта, протянувшуюся вдоль одинаковых серых же домов; единственным ярким пятном среди всей этой безликости был разве сад вдовца. Он проводил там долгие часы за обрезкой кустов, уборкой пожелтевшей листвы и стрижкой и без того безупречного газона; а досуг старика скрашивало чтение и стаканчик тернового джина. Они с ним сидели в удобных креслах его гостиной, и она читала вслух.

Все книги серии «Черное кружево» можно было охарактеризовать одной фразой — кратко и по существу. Романчики эти были далеки от изысков серьезной литературы — на первых же страницах содержалось описание главных героев (их было двое — разумеется, он и она), на последующих быстренько сообщалось место действия и обстоятельства встречи этих самых героев, после чего автор без церемоний переходил к сути. Описание места действия — в данном случае роскошной яхты, лениво раскачивающейся на волнах Саргассова моря, — занимало в среднем два параграфа — и целых четыре параграфа поведали читателям о действующих лицах. Коих имелось трое: капитан, он же владелец яхты (сильный, богатый — спал в своей каюте), его любовница (сексапильная, честолюбивая и скучающая) и матрос (молодой, горячий, мускулистый). К третьей странице бешеный темп этой саги о мореплавателях несколько замедлялся. Для описания спокойного, изобилующего морской травой Саргассова моря достало и одного предложения, тогда как для описания хитроумных застежек ее бюстгальтера потребовалось целых пять параграфов. А уж для того, чтобы сообщить читателю о том, что происходило в штанах злополучного матроса, — и все шесть.

Обычно Тина читала эти романчики с известной долей интереса. Бесстыдно-эротические, они в то же самое время были в своем роде высокоморальны. Непристойные, но не грязные. Порядочные, стройные молодые люди и девушки стойко переносили трудности и боролись с более великовозрастными врагами, пока наконец, по истечении двухсот страниц, не побеждали и то и другое. Злодеи были злодеями — насильниками и грабителями; но насилие, как правило, особого вреда не причиняло. Как след от удара кнутом — сначала он красный, потом розовый, а потом, глядишь, — и совсем сошел.

Тина начала было увлекательный рассказ о новых способах использования гамака, когда, взглянув в окно, увидела Деларма — он открыл ворота и теперь прогуливался по безупречному газону вдовца. Невольно она запнулась, и хозяин открыл глаза.

— Читайте, читайте, — сказал он. Отнюдь не себе под нос.