— Джоди раз в неделю писала ей письма, — ответил Джуниор, — возможно, и проговорилась, а бабушку сценарий заинтересовал, поскольку он построен на основе дневниковых записей её свекра, к которому у неё было особое отношение.

— Откровенно говоря, у меня появились некоторые сомнения относительно того, что происходит в «Парке розового заката», как только ты сообщил, что они спекулируют на перепродаже передвижных домиков, — сказал Квиллер. — Очень может быть, что администрация парка состоит в сговоре с тем типом, который намеревается купить светильники. Если раскрутить эту историю, она окажется, пожалуй, поинтересней, чем жизнеописание твоей бабушки.

— Здорово! — воскликнул Джуниор. — Только, когда мы её раскрутим, эксклюзивные права на её публикацию должны принадлежать «Всякой всячине».

Постепенно, по мере того как дружины добровольцев, собранные из соседних мест, прорывались к замурованным в снеговой толще домам, Мускаунти высвобождался из снежного плена. Снеговые массы не исчезали, они просто перемещались людьми с одного места на другое, причем ежедневно глубина снежного покрова увеличивалась на один дюйм.

Радиостанция «Голос Пикакса» передавала теперь менее трагические известия:

«У Сига'Олсона, фермера из предместья Содаст-сити, во время шторма разрушился курятник, при этом вырванной доской выбило окно в кухне. Утром фермер, к своему величайшему удивлению, обнаружил все свое куриное царство рассевшимся вокруг печки, которую топили дровами».

Квиллеру в конце концов повезло, и он дозвонился до Хикси.

— У тебя всё время занят телефон, — пожаловался он.

— Да, всё последнее время я занимаюсь поставками всего необходимого для рождественского праздника, — объяснила Хикси, — это поручено нашей газете и торговому центру Ланспика.

— Как тебе живётся на новом месте? Ты довольна?

— Mais oui![12]Мадам Герберт просто joli coeur![13]А как прошли последние спектакли? Мне кажется, что представление в доме престарелых должно было быть забавным.

— Чертовски забавным! — сухо отозвался Квиллер. — Мне пришлось выступать перед пятьюдесятью колясочниками и двумя лежачими. Они слушали внимательно, но все время издавали звуки, не совсем желательные в обществе. После представления смотрители раздавали им бананы, так они, все как один, презентовали кожуру мне.

— Тебя ничем не смутишь, Квилл! Je t'adore![14]— заключила Хикси.

Он только и мог, что гневно хмыкнуть в усы, после чего спросил:

— Как собираешься отмечать День благодарения?

— Доктор Герберт с несколькими приятелями приедет из Брр, а мадам Герберт нацелилась приготовить перепелов, фаршированных абрикосами. Ну а ты как?

— Полли зажарит индейку, Арчи с Милдред придут к нам в гости.

Едва он успел повесить трубку, как кошки, услышав слово «индейка», влетели в библиотеку.

— Прошу прощения, господа! Ложная тревога, — извинился Квиллер.

Коко, после шторма вновь приступивший к исследованиям, перестал собирать обрывки наждачной бумаги, мешочки из-под чая, кусочки соленых ирисок и прочие домашние мелочи. Теперь он рылся в библиотечном чулане и извлекал оттуда на свет почтовые открытки, вырезки из газет, конверты с иностранными марками и прочее. Однажды его добычей стала пожелтевшая вырезка из газеты «Пикаксский пятицентовик», которая выходила в прежние времена и преемником которой стала «Всякая всячина». Это была колонка «Бракосочетания», и одно сообщение привлекло внимание Квиллера:

Лена Фут, дочь мистера и миссис Арнольд Фут из округа Локмастер, сочетается с Гилбертом Инчпотом из города Брр.

18 октября

На полях чернилами кто-то вывел дату — 1961. Эту дату Квиллер посчитал верной, сопоставив её с возрастом Ненси. Лена Фут, мать Ненси, многие годы служила экономкой у Эвфонии Гейдж. Очевидно, она начала работать в доме Гейджев ещё до того, как вышла замуж.

Что Эвфония преподнесла молодым в качестве свадебного подарка? Деревянные щипцы для колки орехов? Он вложил вырезку в конверт с адресом Ненси и добавил к ней листок с выражением благодарности за её помощь в показе трех спектаклей с уведомлением о том, что после праздника, возможно, предстоят ещё показы.

На шестой день после большого снега Квиллеру удалось отправить письмо. Он также договорился отобедать с Джуниором в закусочной «У Луизы», намереваясь вручить ему то самое золотое кольцо и другие интересные вещи, которые отыскал Коко.

Однако когда он собрался выйти из дома, чтобы встретиться с Джуниором, то обнаружил, что ящик письменного стола полуоткрыт, а коробочка с кольцом исчезла.

— Чёрт бы побрал этих кошек! — вскипел Квиллер.

Он был уверен, что это Юм-Юм открыла ящик своими изящными длинными коготками, и не сомневался в том, что именно Коко, этот Фейген[15]в кошачьем обличий, подбил её на столь бесчестный поступок. Времени на то, чтобы обшарить пятнадцать комнат и пятьдесят чуланов, у него не было, и он поспешил в закусочную, где Джуниор уже дожидался его, сидя в отдельном кабинете.

Редактор встретил его вопросом:

— Надеюсь, ты не забыл принести дедушкино кольцо?

— О чёрт! Ну конечно же забыл! — с досадой воскликнул Квиллер (подобная импровизация не составила для него никакого труда).

— Дежурное блюдо сегодня, — возвестила Луиза, кладя на стол перед ними два меню в твердых папках, — фасолевый суп и сандвичи с ветчиной.

— Просим минутку на размышление, — сказал Квиллер, — а пока принесите нам, пожалуйста, кофе.

Из внутреннего кармана пиджака он извлёк пожелтевший от времени и почерневший на сгибах листок бумаги.

— Тебе знаком этот почерк, Джуниор?

— Так писала бабушка!

— Это черновик стихотворения, которое без указания на автора было включено в программу поминальной церемонии, — помнишь, о бабочке, потерявшей своего возлюбленного?

Джуниор в убыстряющемся темпе, как и подобает искушенному редактору, прочитал стихотворение.

— Думаешь, это она написала?

— Во всяком случае не Китс и не Вордсворт. Думаю, твоя уравновешенная бабушка имела бурное прошлое.

— Возможно. Джоди всегда уверяла меня, что бабушке есть что скрывать. Как только женщины могут чувствовать такое?

Появилась Луиза и подала им кофе.