«Неужели сильное землетрясение? – размышлял Ершов, окидывая взглядом горизонт. Небо было чистым, солнце висело в зените, – Может, астероид упал, вот и выросла гора от ударной волны», – от этих мыслей Ершову стало не по себе. Он понимал, если на земле произошла катастрофа, то кроме их четверки в живых, пожалуй, никого не осталось. Неужели они единственные люди на всей планете?

– Нет, нет, – в слух возразил самому себе Ершов, – На всемирный апокалипсис это не похоже. Хотя поверхность Земли изменилась до неузнаваемости. А что если…

– в голову Ершова вдруг пришла одна сумасшедшая мысль, и он, сжав зубы, стал набирать высоту.

Истребитель в считанные секунды преодолел отметку в десять тысяч метров. Потом пятнадцать. Двадцать. Двадцать пять. Тридцать. Сорок! Ершов не верил своим глазам. Двигатели работали без перегрузок, все системы работали в штатном режиме. А главное, уровень топлива, словно замер на одной отметке.

– Мистика какая-то, – выдохнул Ершов, с испугом посмотрев вниз. Поверхность планеты медленно превращалась в огромный шар. Казалось, еще немного и истребитель покинет атмосферу, и выйдет на околопланетную орбиту!

Майор Ершов, не веря, что он это делает, продолжал набирать высоту. На отметке в восемьдесят тысяч метров, что было нереально для истребителя, Ершов решил остановить подъем. Лететь еще выше, у него просто не хватило духу. Он понимал, еще каких-то двадцать тысяч метров, и его истребитель выйдет на околопланетную орбиту, и превратиться в искусственный спутник.

В каком-то необъяснимом оцепенении, майор Ершов неподвижно сидел в кресле пилота, и остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой. Зрелище, которое открылось его взору, заворожило своей красотой и величием. Далеко внизу, медленно проплывала поверхность планеты. А вверху, сквозь черноту неба проступали уже яркие звезды. Он был почти в космосе! Ершов облизал пересохшие губы, поправил на голове шлемофон. Он, в отличие от своих товарищей пилотов, никогда не мечтал стать космонавтом или астронавтом, и вот самым неожиданным образом, он почти очутился в космосе. Ершов сидел неподвижно, наслаждаясь, впитывая в себя все, что он видел. Он словно слился с истребителем, превратившись в одно живое, мыслящее существо. Потом вдруг Ершов подумал, о той бездне, которая находиться под ним, и ему стало жутко страшно. Он прекрасно понимал, что на такой огромной высоте, корпус истребителя давно уже должен был покрыться льдом, а сам истребитель должен камнем рухнуть на землю. Но по какой-то необъяснимой причине, на корпусе истребителя не было ни крупинки льда, а уровень топлива оставался на прежней отметке. По мнению Ершова это была мистика чистой воды.

«Или я схожу с ума, или… я даже не знаю, что и думать», – руки Ершова замерли на штурвале. Немного освоившись в незнакомой ему ситуации, он уже размышлял, не рвануть ли ему на орбиту, и не выйти действительно в открытый космос? А потом если истребитель не развалиться сделать виток вокруг планеты? Соблазн был велик, очень велик, но страх сковавший его сердце не дал ему этого сделать. Истребитель Ершова держался на достигнутой высоте в восемьдесят две тысячи метров!

Внезапно слева по курсу появился светящийся, желтый аппарат треугольной формы. Ершов так и впился в него взглядом. На лбу у него сразу выступили капельки пота, вспомнился недавний бой с аналогичным аппаратом. Неужели сейчас все повториться? Тело майора Ершова напряглось. Руки невольно потянулись к системе автоматической наводки. Неизвестно почему, но сейчас ему совсем не хотелось вступать в бой с неизвестным объектом. Возможно потому, что он был один, без поддержки своих боевых товарищей, а возможно и по другой, неизвестной ему причине. Еще Ершов подумал о том, что если аппарат атакует его первым и собьет, на такой большой высоте ему не поможет никакая катапульта.

Но чужой аппарат не атаковал. Некоторое время он держался параллельного курса, затем его светящийся корпус просветлел, и Ершов с удивлением увидел внутри темную фигурку какого-то существа. Ершов от изумления едва не вскрикнул. Он готов был поклясться, что существо, жестом руки велело ему снизить высоту. Ершов невольно кивнул ему в ответ, после чего истребитель начал терять высоту.

– Значит, они следят за мной… Значит, нельзя мне в космос! – словно в горячке пробормотал Ершов, стараясь не упустить из виду чужой аппарат. Все происходившее казалось Ершову каким-то нереальным, но в тоже время чудесным сном. Полет на истребителе почти, что на орбиту планеты. Встреча там с неизвестным летательным аппаратом. Своеобразный контакт с пилотом этого аппарата.

– А ведь мы поняли друг, друга… поняли… – бормотал Ершов, стараясь не упустить из виду светящийся треугольник.

На высоте пятьдесят тысяч метров чужой аппарат лег на левое крыло, и бесследно исчез с радаров истребителя. Ершов с завистью смотрел на то пустое пространство, где всего какое-то мгновение тому назад бесшумно летел светящийся треугольник.

– Вот это маневренность. Вот это защита, – с завистью и восхищением проговорил он, – Куда там мне! – но, вспомнив, с какой легкостью его истребитель почти, что вышел на околопланетную орбиту, он с чувством вины, словно извиняясь, поспешно провел рукой по приборам управления истребителя, – Мы тоже кое-что можем. Еще как можем! Правда? – проговорил он. В голосе его теперь звучала гордость. Зависти к чужому пилоту он больше не испытывал. О том, почему с его истребителем произошли такие удивительные трансформации, Ершов совсем не думал. Ему в тот момент это казалось вполне естественным.

Майор Ершов остался один. Но ему почему-то уже не было страшно и одиноко.

На его пересохших губах застыла улыбка. Истребитель шел на посадку.

* * *

– Майор, Фролова?… Марина Алексеевна? Вот уж никак не ожидал вас здесь встретить. Ну, здравствуйте! голос полковника Дорохова звучал приветливо и довольно таки искренне.

– Добрый день, товарищ полковник, – ответила Фролова, внимательно следя за бойцами спецназа. Оружия они так и не опустили.

Словно поняв ее взгляд, полковник Дорохов сделал бойцам едва заметный знак. Оружие бойцы опустили, но кольцо, в котором находились Дорохов и Фролова не разомкнули.

– Действительно, мир тесен, товарищ полковник, – проговорила Фролова, разглядывая серебристый скафандр Дорохова, – Марс? То ли спрашивая, то ли утверждая, проговорила она.

– Он самый, Марина Алексеевна. Честно признаться, никак не ожидал вас здесь увидеть, – повторил полковник Дорохов, – Удивили. Очень удивили, – добавил он, внимательно изучая фигурку Фроловой.

«Наверное, ждет, когда у меня на голове рога полезут, и начну превращаться в чудовище», – с горечью подумала Фролова.

– А как я удивилась, когда ваш лейтенант сообщил мне, что мы находимся на Марсе. Но, что случилось, то случилось. Следует принимать факты, такими, какими они есть. Марс – пусть будет Марс. Я не возражаю, хотя я и сама не ожидала, что когда-нибудь попаду на Марс, – призналась Фролова, – Понимаю ваше замешательство, товарищ полковник, – продолжала говорить она, – Наверное, не знаете, как быть, и что с нами делать? В центр уже сообщили о том, что нашли нас?