«форду», и начал его внимательно обследовать. Только вот смотрел он почему то не на лобовое стекло, а на бампер, капот, и решетку радиатора. Нехорошее предчувствие охватило Межицкого.

— Еремин, веди этого сюда, — с очень нехорошей интонацией скомандовал Малышков. Сергей Петрович почувствовал что его крепко взяли за плечо.

— Сегодня ездили на этой машине? — жестко спросил старшина, глядя прямо в глаза. Межицкий смотрел на свою машину, на вмятину на капоте, на блестящий бампер с красными свежими каплями, и на решетку радиатора, в которой застряло нечто, очень похожее на человеческий палец.

Да это, так его… и растак, и был самый настоящий человеческий палец!

— Бэээ, — только и сказал Межицкий. — Мэээ, — добавил он еще.

— Центр, давайте сюда оперативную группу и экспертов, тут у нас ситуация по первому разряду… Да, нашли подозреваемого. Палец этот ваш, оторванный, нашли. У него в бампере застрял, — говорил полицейский по рации. — Куда? Еремин, ты чего?

Межицкий, инстинктивно отступив от своей машины на два шага, совершенно случайно вырвался из цепких пальцев второго полицейского. А может быть, этот Еремин его не так уж крепко держал…

— Держи его, — гаркнули стражи порядка хором, и навалились на несчастного первого секретаря. Его уложили лицом в снег, завели руки за спину, и защелкнули в наручники.

— Что, сбежать хотел? — сказал молодой голос сбоку. — Я все видел. Готов засвидетельствовать. Это я звонил.

Межицкий с трудом повернул голову и посмотрел, снизу вверх. Прямо перед ним стоял парень. Берцы. Синие джинсы. Темная куртка. Короткая стрижка. И тут у Межицкого словно в голове щелкнуло. Все сошлось, и встало на свои места. И эта странная многочисленная «красная» молодежь. И пустой обком, и спортцентр Евпатий, и слишком молчаливый сын, которого обычно не заткнуть.

— Господа, это ошибка. Это не я, — Межицкий старался, чтоб голос звучал мощно и ровно. — Это вот он. Это он все устроил. Смотрите, это же штурмовик! Он же в форме штурмовика! Это штурмовик из Красной Армии, я вам говорю!

— Дядя, ты что, «ку-ку»? — сказал парень голосом, не терпящим возражений. — Он что, пьяный?

Кто-то из полицейских наклонился и шумно втянул воздух рядом с лицом Межицкого.

— Да, вроде есть немного, — подтвердил страж порядка.

— Я областной депутат. Вы меня по телевизору каждый день слышите. Я секретарь областного комитета коммунистической партии! — повышал голос Межицкий.

— Слушай, депутат, заткнись, без тебя тошно, — произнес угрожающий голос. — Сейчас доставим в отделение, будешь там права качать. А сейчас — не усугубляй…

После того как все закончилось, мазки были сняты, а палец упакован в пакетик с биркой, подписаны все протоколы и розданы указания — машины с мигалками разъехались, и парень в берцах остался один. Он оглянулся по сторонам, вытер рукой лоб. Подошел к подъезду, из которого почти два часа назад вышел Межицкий. Вытащил черный маркер, и твердой рукой в два движения нарисовал на двери знак — стилизованный серп и молот. Потом достал телефон, набрал номер.

— Это Стечкин второй, — сказал парень в трубку. — Змея в ведре.

* * *

Семен Семенович Белов для своих восьми десятков был очень крепок. Ему казалось, что до ста лет он проживет спокойно. Главное — не запускать организм, чаще спать, кушать только здоровую пищу, и одновременно — поменьше сидеть, побольше заниматься физкультурой. Без фанатизма, но с регулярностью. И не волноваться.

За окном было совершенно темно, торопится некуда, поэтому Семен Семенович сначала привел в порядок мысли в своей голове. Он еще раз повторил расписание для самого себя — на завтра. Мысленно проверил — все ли сделал сегодня. Вот теперь можно и головоломки решать.

Все пока складывалась преотлично. Тут и глупому ясно, что молодые снова поднимают голову. В свое время эта Штурмгруппа заставила его поволноваться. Ну откуда он мог подозревать, что у них столько много энергии? Даже когда они подмяли город под себя, начали выставлять условия и требования не только коммерсантам, но уже и полиции и губернатору — это еще было нормально. Но когда они начали ездить по другим областям, находить и ставить своих людей в обкомы коммунистической партии, обучать остальных: как надо и нужно действовать… Тут уж было не до шуток. Еще год-два — и они спокойно могли бы перехватить управление на среднем звене в партии, которая до сих пор является самой многочисленной в стране, хотя по всем остальным параметрам — только вторая. А там и до самого высокого уровня недалеко, особенно учитывая, как они начали форсировать международные связи, налаживать контакты с Кубой, Китаем и Южной Америкой.

Белову тогда с огромным трудом удалось убедить руководство, что проблема куда серьезней, чем кажется. Конечно, из Москвы любые проблемы кажутся мелкими. Ну что такое пятьдесят человек — пылинка на просторах. Вот только если эти пятьдесят находятся на уровне Фрунзе, Киров, Бауман, Свердлов… Как вам это нравиться? Это уже не просто маленький отрядик — это уже целая армия, и ее срочно нужно было разбить, и разбить наголову.

Двоих вообще пришлось ликвидировать — по настоящему.

И вот — опять… подросли волчата, без всяких громких слов и тявканий, на мягких лапах, не бросаясь в глаза — снова подбираются к самому горлу. Нужно звонить, и только на основании собственных умозаключений и опыта — уговаривать, убеждать, требовать. Надо продумать — и весь разговор, и отдельные фразы. Тем более что звонки по номеру, на который надо позвонить — стопроцентно записываются…

Глава 19

Белов со вздохом поднял трубку старинного проводного дискового телефона, стоящего у него на письменном столе, и начал набирать нужный код и номер. Не успел он прокрутить диск и пять раз, как свет в комнате погас. Это еще что?

Семен Семеновичу показалось, что на балконе кто-то стоит. Балкон у него был до сих пор не застеклен, да и не хотел он этого, любил открыть форточку, и вдохнуть свежий, а не перепрелый застоявшийся воздух. Пока лампочка горела — ничего не было видно, но сейчас, когда она погасла, через двойное стекло, по мере того как глаза привыкают к темноте… Человеческий силуэт на балконе. Это точно. Что за чертовщина? По веревкам чтоли? Этого быть не может, наверно какой-то обман зрения, он же на восьмом этаже живет…

Силуэт пошевелился. Это была женщина — теперь старый спецслужбист видел это совершенно отчетливо.

— Юта? — сказал он слабым голосом. — Юта Нечаева?

Бред, чистой воды бред. Переутомился.

Силуэт за окном поднял руку, и игриво пошевелил пальцами в воздухе.

Белов, чувствуя как слабеют