Отступник… Юан улыбался жене, с наслаждением подставлял лицо ветру и шагал так легко, словно мир для него был всегда добр и чудесен. И не скажешь, что это лишенный чести заклинатель, изгнанник и преступник.

Быть может, он так улыбается для того, чтобы жена не волновалась? Знала ли она, что он отступник? Обрезанные волосы и в мире обычных людей означали преступления против чести. Наверное, Ло знала… И улыбалась в ответ. Мне была неведома такая любовь, ради которой хотелось бы улыбаться. А Ло и Юан так смотрели друг на друга, словно озаряли всё нежностью и тихим светом. От этого становилось тепло и чуть грустно. Невольно думалось о том, что рядом со мной нет человека, которому хотелось бы улыбаться и который улыбнулся бы мне. Тархан не в счет. Палач с улыбкой был ещё более пугающим, чем без.

Гургани располагалась чуть в стороне от тракта. Чтобы к ней выйти, мы прошли по узкой тропинке сквозь густые кустарники. Я бы не заметил неприметный поворот около ручья, если бы Ло не ткнула рукой в нужное место.

Это оказалась небольшая деревенька, подпираемая с одного бока гордо торчащей, словно палец великана, скалой. Жилища так хорошо вписывались в общую картину, что казались неотъемлемой частью леса. Лишь по полю чечевицы можно было понять, что здесь живут люди.

Местечко очаровало меня. Поле, ручей, чудесный вид на горы и необычную скалу – близ тракта прятался самый настоящий укромный уголок, который предназначался не для толп путников, а для мирной жизни. Я позволил себе помечтать о домике, который стоял бы чуть дальше от остальных, близ ручья.

Мы прошли по единственной улочке, и Ло твёрдой рукой направила осла в один из дворов. Юан помог жене слезть на землю и хлопком по крупу загнал животину в стойло. Осёл тут же опустил голову в корыто и жадно присосался к воде.

Смерив нас непонятным взглядом, Ло вздохнула и неуверенно махнула в сторону дома:

– Вы проводили нас, не спросили денег… Может быть, согласитесь выпить чаю, господин жрец? Уважаемый Тархан?

– О, что вы! – я замахал рукавами. – Не стоит, мы же вам сказали, что от меня проку мало…

– Тем не менее, с нами ничего не случилось, – заметила Ло. – Вдруг за вами присматривал ваш бог? Негоже оставлять Небеса без благодарности.

– Ну что ж, раз вы настаиваете… Быть может, тогда разрешите передохнуть у вас несколько дней? – улыбнулся я.

Вежливая улыбка на лице Ло застыла. Тархан даже бровью не дёрнул, но моргнул мне весьма и весьма выразительно.

– Конечно, оставайтесь! – радостно воскликнул Юан.

– Благодарю! Конечно, мы постараемся не обременять вас и переночуем в конюшне, – я опустил на землю заплечную корзину и с облегчением выдохнул. – Уважаемая Ло, где мы можем оставить свои пожитки?

Ло зашла в дом и с поклоном посторонилась.

– Вот здесь, у порога, господин жрец. Проходите за стол. Я сейчас же разожгу очаг.

Дом у молодой четы был крохотным: комнатушка с очагом в углу, свёрнутые циновки, стол у единственного окна и неприметные бамбуковые дверцы вдоль стен – ниши для вещей. Однако во всём чувствовалась аккуратная, любящая женская рука. Здесь царил уют.

Пока Юан таскал дрова и воду, а Ло возилась с очагом и угощением, мы с Тарханом вежливо ожидали за столом.

– Прошу прощения, я не вижу знаков на вашем поясе. Какому богу вы поклоняетесь? – спросила Ло.

Вторая часть вопроса заставила меня слегка напрячься. Про жреческие подвески я просто-напросто забыл – заплел нити в причудливые узлы и на этом успокоился.

– Я поклоняюсь Нищему принцу, богу странников, – ответил я, поклявшись себе в ближайшее время раздобыть бамбук и вырезать на нем что-нибудь. – А подвески потерялись пару дней назад. Я не успел их заменить. Нищий принц – древнее бенское божество.

– Вот как. Бенское божество, – Ло задумчиво свела брови и посторонилась, чтобы Юан повесил чайник над очагом. – У меня прабабушка была бенской крови, но что-то я не припоминаю такого бога… Как он вознёсся на Небеса?

На целое мгновение я непростительно растерялся. Вознесение божества на Небеса – главное сказание жрецов, та самая знаковая история, которая определяла природу бога и раскрывала его суть и способы поклонения. И я как жрец был обязан знать такие вещи и рассказывать их по первой просьбе всем желающим! Но какая история была у Нищего принца?

Миг ступора – и разум вытянул из глубин памяти тот самый первый сон про свиток, который привиделся мне в покоях принца Чана.

Я выпрямился, прикрыл глаза. Перед внутренним взором встали темнота покоев наследника, мерцающий свет единственной свечи и старая желтоватая бумага с наполовину выцветшими иероглифами. На душу снизошёл покой: сон ничуть не забылся, и письмена всплывали так, словно я заучивал их не один день. Губы зашевелились почти что без участия разума:

– Это было давно. Так давно, что от крепостей той страны остались лишь камни. Принц был младшим сыном, он не наследовал трон, однако рос очень умным, скромным и талантливым. Его таланты превосходили таланты наследника настолько, что их отец задумал в обход закона передать трон младшему. Наследник же любил своего младшего брата, однако не хотел уступить трон и привилегии, которые даровала власть. Поэтому он убил отца, сам стал правителем, а младшего брата сделал своим главным советником.

Но принца стала тяготить дворцовая жизнь. Старший брат предпочитал пиры и охоту. Со всеми делами приходилось справляться принцу. Устав от придворных интриг, лицемерия и обязанностей, он часто сбегал из дворца, переодеваясь простым путником, и бродил среди народа. Должность советника была для него тяжела, однако принц видел, как живется подданным, и на своем посту делал всё, чтобы облегчить их жизнь. Он строил приюты для сирот, постоялые дворы, храмы для защиты от нечисти. Молодой правитель наслаждался жизнью и не препятствовал ему ни в чём. Однако с каждым годом принцу становилось всё тяжелее. Народ восхвалял старшего брата, а о младшем почти не знали. Однажды принцу стало известно об истинной причине смерти отца. Это стало последней каплей. Принц пожелал уйти. Правитель пытался остановить его. Он просил прощения, взывал к его уму и настаивал, что без его блестящих талантов не сможет управлять страной. Но всё было тщетно. Принц не желал служить отцеубийце. Однако и чувство долга перед народом не позволяло ему просто покинуть дворец…

Во время рассказа Ло разлила чай по чашкам и уселась за стол напротив супруга. Чай пах настолько прекрасно, а