И вот вокруг была уже другая обстановка.

Теперь в палате, в окружении капельниц и мониторов, находилась сама Ингрид. Алиса поняла, что ей очень плохо. Девушка с трудом дышала, волосы на фоне кожи, приобретшей сине-серый цвет, казались совершенно белыми, а по глазам было видно, что она испытывает сильную боль.

Алисе невольно стало жаль Ингрид.

«В конце концов, она не виновата, что ее отец фашистский Доктор Зло», — решила Алиса.

Она положила руку на лоб девушки, представляя, как боль уходит из ее тела. Ингрид задышала ровнее, ее глаза закрылись, она заснула.

В этот момент дверь в лабораторию отворилась и вошел профессор.

Он сильно постарел, волосы поседели, кожа на лице обвисла глубокими складками.

Если бы не понимание того, что все это происходит во сне, и желание узнать побольше о тех жутких делах, которые они тут творили, чтобы помочь Еве, Алиса бы непременно сделала с ним что-нибудь нехорошее. Но приходилось терпеть и смотреть.

Профессор внимательно изучил показания мониторов, сверился с записями в своем блокноте, проверил пульс у спящей девушки.

— Похоже, все идет как надо, — пробормотал он. И вдруг, к удивлению Алисы, нежно погладил дочь по голове. Он смотрел на нее с поистине отцовской добротой и заботой.

«Как он может любить своего ребенка и так легко отправлять на смерть других? Зачем он пытается вырастить из нее безжалостного фанатика-убийцу? — Алиса помотала головой. Это было выше ее разумения. — Криш, наверное, мог бы это как-то объяснить. А вот Олег — вряд ли», — пришла ей в голову странная мысль.

Тем временем картина сна опять изменилась.

Теперь Ингрид выглядела так, как сейчас. И она с ужасом смотрела на свое отражение в зеркале. Прямо в больничной пижаме девушка выскочила из палаты, пробежала по коридорам и, как пушинку, распахнув тяжелую железную дверь, ворвалась в кабинет отца.

— Папа! — закричала она. — Я что, теперь негр?!

Профессор спокойно поднял голову от бумаг.

— Доброе утро, — сказал он. — Не драматизируй и не будь глупой. У тебя нет никаких антропологических признаков этой ущербной расы.

— Моя кожа! Она черная! — Ингрид вытянула руки перед собой.

— Да, теперь ты, как и наши солдаты, малочувствительна к холоду и можешь аккумулировать солнечную энергию, а также стала сильнее и быстрее обычных людей. Это значит, ты более подготовлена к нашей Великой войне, к возвращению Третьего рейха, чем наши враги. Неужели, дочь моя, ты ставишь личные капризы превыше общего дела? — строго спросил он.

— Но, папа! — жалобно-возмущенно простонала Ингрид. Она схватилась за дверной косяк, как будто ноги ее не держали.

— Скажи спасибо, что я нашел способ избавить тебя от мехового покрова, — добавил профессор. — Это было нелегко. Твои умственные способности тоже не пострадали.

— В этом я вовсе не уверена, — негромко, как будто отец с дочерью могли услышать ее, пробормотала Алиса.

— Что ж, твое изменение прошло удачно, — продолжал тем временем профессор. — Пожалуй, пора и мне попробовать. Я немолод, а так, по крайней мере, у меня будет шанс дожить до нашего возвращения на Родину. Вот и еще одна причина поблагодарить меня, — он посмотрел на Ингрид. — Теперь ты будешь стареть значительно медленнее обычных людей.

Дальше сон разбился на вереницу все более ускоряющихся ярких эпизодов. Вот Ингрид в легком комбинезоне и с развевающимися на ветру волосами буквально скользит по залитой солнцем снежной равнине, видно, что она наслаждается своей силой и скоростью. Ночует в небольшой пещерке из снега. Ее волосы и брови покрыты толстым слоем инея, но не похоже, что это причиняет ей какие-либо неудобства. Выслеживает и убивает случайно выбравшегося на поверхность ария — и на лице ее азарт и радость охотника.

«Похоже, она смирилась с изменениями», — подумала Алиса.

Картинка переменилась, и вот Ингрид стоит над покрытым нацистским флагом гробом, на лице у нее слезы, а какой-то пожилой мужчина утешает ее:

— Изменение — большая нагрузка для организма. Ваш отец был, увы, не молод, сердце не выдержало. Но он боролся до последнего.

— Так тебе и надо, фашист недобитый! — прокомментировала вполголоса Алиса. — Жалко только, что дочери ты успел испортить жизнь!

Тут картины сна замелькали с такой скоростью, что девушка едва успевала их различать. Вдруг она увидела Еву. Девочка стояла перед Ингрид рядом с раскрытым ящиком стола и с недовольным лицом что-то прятала за спиной.

«Похоже, что они ссорятся или спорят», — предположила Алиса.

Затем сон стал совсем уж неразличимым. Кто-то кричал, кто-то бегал. Девушка успела заметить, как стены покрывает толстый слой инея, а Ингрид с совершенно нечеловеческой скоростью несется к какой-то толстенной двери, захлопывает ее, пытается закрыть замок, но иней проступает на металле, покрывает ее руки и лицо.

Все вокруг скрылось в белесой пелене обжигающего холода, сменившейся сплошной темнотой.

В следующее мгновение Алиса увидела перед глазами потолок их скудно освещенной камеры.

«Ингрид приснился кошмар, и она проснулась, а вместе с ней проснулась и я», — догадалась девушка.

Несколько минут она лежала, приходя в себя.

Криш дернулся и резко сел на кровати, глядя вокруг глазами еще не осознавшего реальность человека.

Олег посмотрел на Алису. Похоже, она глубоко и крепко спала.

Интересно, почему Криш бросил ее одну? Ведь обещал присмотреть.

С полминуты куратор растерянно моргал, а потом вдруг расхохотался — громко и заразительно. Волкову даже подумалось, не сошел ли тот с ума. А что, при всех выпавших на их долю приключениях вполне возможно.

— Все в порядке, — проговорил Криш, когда наконец отсмеялся и бессильно привалился спиной к стене. — Алиса — очень талантливая девочка! Как же ловко она меня обманула! Блеск! А я-то считал, что крут до невозможности! Нет, правда, смешно!

Олег хмыкнул. Ничего смешного в том, что Криш здесь, а Алиса там, в опасности, он не видел.

— Не волнуйся, — куратор махнул рукой. — С ней все в порядке. Теперь я уверен в этом на двести процентов. Она справится.

В его голосе звучала такая уверенность, что Волков почти ему поверил. «Почти» потому что не собирался полностью доверять этому парню ни в чем.

Олег вылез из-под своего спальника и подошел поближе к спящей Алисе. Она дышала тихо, еле слышно, но очень спокойно, так, словно была погружена в глубокий сон. Никаких тревожащих признаков не наблюдалось. Щека, до которой он дотронулся, оказалась теплой, а на ресницах не было и следа инея. Может, Криш и прав. Однако все же интересно, почему Алиса переменила свое мнение? Почему согласилась помочь Ингрид проникнуть в лабораторию? Скорее всего дело не чисто, и у Пановой есть собственный план. Знать бы только, какой.