Эта гувернантка… странная все-таки девушка. Да, никаких претензий к ней у Коробовой нет. Только единственная: она слишком внимательна к мальчишке! Ведь Коробова и решила взять ее не только потому, что графиня Гагина рекомендовала, да так напористо, что попробуй откажи! Но ей и самой понравилось, что девушка молоденькая, что она сирота. Значит, будет прилежна и ей послушна, как воск в руках. Можно манипулировать… А коль что случится с князем, то и отвечать неопытной гувернантке – заступиться-то за нее некому… Но девчонка оказалась на удивление внимательной к своему воспитаннику, глаз не сводит, ни на минуту не оставляет. А той ночью – так все странно повернулось, непонятно…

Ночной ветерок, прохладный, но еще по-летнему, подул сильнее, порывами. Ветви старых деревьев закачались, зашумели. На ущербный диск луны набежали облака, сначала сделав ее молочно-тусклой, а потом, на несколько мгновений, совсем скрыв. Когда же край луны вновь ярко обозначился, от ближайшего широкого ствола отделилась тень. Нет, не тень: в серебряном свете четко проявился силуэт…

После, когда Коробова могла уже спокойно обо всем подумать, она припомнила и странную шапочку с густым плюмажем, и блестящие галуны и пряжки на груди, и длинный плащ. Но в тот момент она, казалось, не видела ничего – не могла оторвать завороженного взгляда от лица неожиданного гостя. Вернее, того, что должно было бы быть лицом. Но… его не было: белесый туман расплывался там, размывая черты. Коробова не то чтобы испугалась. Но какая-то животная жуть сковала ее. А пришелец медленно поднял руку, и в ней блеснул старинный тяжелый кинжал.

– Не трогай мальчика! – произнес он глухим, неживым голосом. – Он под моей защитой. Ослушаешься – я нанесу ответный удар!

Слева хлопнула другая дверь, ведущая на веранду из коридора, и тут же раздался громкий короткий вскрик. Тамила Борисовна непроизвольно глянула: из коридорных дверей на веранду успела шагнуть Зинаида. Это она вскрикнула, а теперь стояла, прижав кулаки к губам, с расширенными от ужаса зрачками. Существо без лица повернулось к ней, шагнуло вперед и погрозило Зинаиде пальцем в черной перчатке.

– Не рой другому яму, – сказало все так же глухо. – Сама как бы в нее не попала!

Зинаида еще раз вскрикнула и грохнулась на пол в обмороке.

Призрак, словно желая спрятаться, запахнул свой длинный темный плащ. И, подчиняясь его движению, луна вновь нырнула за облако. Преодолевая себя, Коробова сделала два шага вниз, по ступенькам, к саду. Но дальше идти не смогла. И хотя она не сводила глаз с того места, где только что был таинственный и страшный силуэт, не уловила ни единого движения. И все же, когда лунный свет вновь залил веранду и сад, там, под деревьями, никого не было. Пустота…

На втором этаже дома, в комнате Всеволода, Алена подошла к окну и неслышно распахнула его. Она теперь засыпала поздно, спала очень чутко и напряженно. А в этот час еще бодрствовала. И услыхала – дважды – короткие испуганные крики снизу, а потом – тяжелый глухой удар. Когда она открыла окно, держа над головой свечу, как раз из-за туч вышла еще далеко не полная, но крупная яркая луна. Ее золотые лучи-нити насквозь пронизали сад, и девушка увидела: быстро лавируя между деревьями, уходит в глубину фигура в длинном старомодном плаще и шляпе с перьями. Но вот это странное видение на миг остановилось, обернулось и посмотрело прямо в ее окно, на блеск свечи. Вскинуло руку и помахало ей…

* * *

Викентий Павлович вернулся домой через заднюю калитку, подъехал прямо к конюшне, спешился и отстегнул притороченный к седлу небольшой кожаный мешок. Конюх взял под уздцы его лошадь, спросил:

– Что, Викентий Павлович, не по полям ли ездили? Ребят наших поселковых не видели? Они нынче в ночное собирались.

– А как же, Федор Акимович, видел, посидел немного с ними у костра. Хотел даже остаться на всю ночь, да своим обещал вернуться.

Он и правда под вечер сказал жене и Вадиму, что давно мечтал съездить в ночное. Но потом все же решил: побудет в поле с табунщиками два-три часа и вернется. Теперь же он шел через сад к беседке. Там, как и договаривались, ждали его Вадим и Людмила за накрытым столом – с самоваром, пряниками, вареньем.

– Ну что, – спросила жена, – ты доволен?

– Жаль было уезжать, – вздохнул он, присаживаясь к столу и наливая в чашку горячего свежезаваренного чая. – Ребята повели коней к реке, купать. Так хотелось с ними!

– Так и шел бы!

Викентий засмеялся.

– Ах, Люсенька, хорош бы я был: среди подростков, плещущихся ночью нагишом в воде вместе с лошадьми! Тоже нагишом, что ли? Нет, дорогая, это для тебя я, может, еще и молод, а для этих мальчишек – старик. Они бы смеялись над ненормальным барином! Нет уж, посидел у костра, посмотрел на звезды, надышался ночными запахами – и хорошо.

– Хорошо – значит хорошо. – Люся подвинула ему вазочку с вареньем. – Ты сегодня много ездил, ходил. Устал?

– Нет. Знаешь, когда все твои действия и усилия не без толку, усталости не ощущаешь. А сегодня у меня толковый день был. Один Парамон Кузменков чего стоит!

Днем, вернувшись из Енино, он подробно рассказал Людмиле и Вадиму обо всем, что узнал от старого садовника. И о приезде к Коробовым сына. Вспомнив об этом, спросил жену:

– Саша ничего не рассказывал о молодом офицере? Я ведь видел его только мельком, а он общался некоторое время.

– Еще бы! Чтоб наш Саша промолчал – такого не может быть! Особенно если есть возможность рассказать о его любимой «Аленке»! – Люся засмеялась. – Он-таки влюблен в нее, знаешь, как влюбляются мальчики во взрослых девушек!

– Ну и хорошо, что влюблен. – Викентий обнял жену за плечи. – Сашенька у нас парнишка эмоциональный, влюбленность – потребность его натуры. Мити ведь рядом нет… Однако что же он говорил? Я так понимаю, о молодом Коробове и гувернантке?

– В первую очередь! Веселый, с ними, мальчиками, как с равными разговаривал. Это всегда подкупает. Несколько историй смешных из армейской жизни рассказал. Но потом стал «стрелять глазами» в сторону гувернантки.

– Это он так сказал: «стрелять глазами»? – удивился Викентий.

Людмила и Вадим вместе засмеялись.

– Да, да, – подтвердил Вадим Илларионович. – Я тоже этот рассказ слышал. Так и сказал – «стрелять глазами». Где-то слышал выражение. Люся его поправляет: «Саша, глазами стреляют женщины, когда хотят обратить на себя внимание мужчин». А он: «Ты бы видела, мамочка, как он это делает, сама бы так сказала!»

– Ясно. Кокетничать этот офицер стал сразу же, при знакомстве – это я и сам видел. Ну и что дальше?

– Мадемуазель Элен, судя по всему, девушка очень сдержанная. Смотрела простодушно или отводила взгляд, отвечала: «Да», «Нет», «Спасибо», «Хорошо»… Мать спрашивает сына: «Ты, Андрюша, надолго к нам? Хоть переночуешь?» А он с многозначительностью в голосе отвечает: «Может быть… Это от многого зависит…» – и вновь взгляд в сторону девушки.