— В небесной камере, — вмиг понял тот.

— Там никого нет, — шайраддан с силой тряхнул слугу. — Камера пуста, я видел сверху.

— Я видела, как господин Фарилл вел ее вниз, в камеру для допросов, — услышал Эйгар тихий голос перепуганной насмерть служанки, что стояла чуть в стороне.

— Показывай дорогу, — велел Эйгар, отпуская слугу. Тот грузно осел вниз.

Служанка кивнула и споро понеслась вперед. Эйгар не отставал. Когда лестница, ведущая вниз, осталась позади, и Эйгар почуял приглушенный аромат медового вереска, аромат Рионы, а затем и услышал ее жалобный вскрик и звуки борьбы, все мысли заволокло красной пеленой ярости. Под ударом, который он обрушил на дверь, она отлетела в сторону. Глазам Эйгара предстала ужасная картина: избитая Риона в разорванной одежде, удерживающий ее дракон со спущенными штанами и еще двое бесстрастно наблюдающих за происходящим драконов.

— Верховный… — удивленно начал было Фарилл, но договорить не успел.

Не помня себе от нахлынувшей злости, Эйгар в одно мгновение пересек разделяющее их расстояние и, отшвырнув подонка от Рионы, вмиг свернул ему шею. Лишь глухо хрустнули позвонки, и мертвое тело упало на грязный пол. Двоих оставшихся постигла та же участь. Самый быстрый из них едва успел добежать до двери.

Тяжело дышавший Эйгар подошел к сползшей на пол и прикрывающейся руками Рионе. Он присел рядом. Девушка смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, судорожно стискивая края разорванной туники. А ее лицо! Что эти звери сделали с ее прекрасным лицом! Сейчас шайраддан жалел, что убил их слишком быстро.

— Риона, — прошептал он, протягивая руку к ее избитому лицу.

Но девушка лишь отстранилась.

— Не прикасайся ко мне. Не смей меня трогать!

Эйгар сжал губы и убрал руку.

— Он… он не тронул тебя?

— Не успел. Да и какая тебе разница? — зло огрызнулась она в ответ, отворачивая лицо.

— Пойдем, — Эйгар встал, протягивая ей руку. Риона не пошевелилась. — Хочешь остаться здесь? — резко спросил он. — Думаю, эти трое будут не последними, — добавил жестко.

Не принимая его руки, Риона встала, но ноги не держали ее. Она пошатнулась и, если бы не Эйгар, упала. Дракон снял со своих плеч плащ, закутал в него Риону и подхватил ее на руки. Преодолев слабое сопротивление девушки, быстро вбежал по лестнице. Никто не рискнул его остановить.

— Сможешь лететь на мне? — спросил Эйгар. — Удержишься?

— Нет, — прошелестела Риона.

— Тогда я понесу тебя. Постараюсь не причинить боли.

— Мне все равно, — последовал ответ.

Когда Эйгар вышел на площадку перед замком, слуга был все еще там.

— Что… Что сказать шайраддану Тэрдрику? — пролепетал он, осторожно следуя за Эйгаром.

— Скажи, что я вернул принадлежащее мне, — бросил Эйгар, оборачиваясь белоснежным драконом и бережно подхватывая закутанное в плащ тело, казавшееся крошечным в сравнении с огромным драконом.

Слуга еще долго стоял, глядя вслед улетавшему вдаль со своей ношей дракону.

— Почему вы покинули нас, шайранна? — печально спросил Белхрай, осторожно прикасаясь к моим избитым щекам мягкой тканью, пропитанной каким-то целебным раствором. В воздухе разливался приятный цветочный аромат, щека онемела, но боль наконец-то ушла.

Когда Эйгар принес меня в замок и положил на кровать в той комнате, что считалась моей, я моментально уснула и проспала целый день, а потом ночь. Наутро я позавтракала и приняла горячую ванну, а потом ко мне пришел Белхрай, чтобы обработать раны.

— Потому что я не ваша рабыня, — резче, чем планировала, ответила я.

— Но вы не рабыня здесь, — покачал головой жрец, прикладывая ткань к другой щеке.

— А как еще назвать того, кого удерживают силой и принуждают к тому, что совсем не нравится?

— Принуждают? Но ведь… Ведь шайраддан не был жесток с вами, — нахмурился жрец, вопросительно глядя на меня. — Он бы не стал…

— Как же вы плохо его знаете! Он ничем не лучше тех, кто сделал это со мной, — я показала на себя руками.

Белхрай посмотрел на меня внимательными голубыми глазами.

— Вы убежали именно поэтому? Наш шайраддан причинил вам боль? Он… он заставил вас подчиниться его желаниям? — белая кожа жреца на щеках окрасилась румянцем.

— Я не хочу ни говорить об этом, ни вспоминать.

— Как скажете, шайранна, как скажете, — пробормотал жрец. Смешав в кубке принесенные с собой эликсиры, протянул его мне.

— Что это?

— Укрепляющий отвар. Поможет восстановить силы и залечить раны. Назавтра от них не останется и следа.

— А есть такое же снадобье для памяти? — с надеждой спросила я, принимая кубок.

Белхрай покачал головой.

— Нет, шайранна, такого снадобья у меня нет. Может быть, у Драконьей Жрицы и найдется, но не у меня. Я считаю, что воспоминания нам необходимы. Кто мы без них?

Я отпила из кубка. Холодный напиток обжег горло и словно заморозил внутренности.

— Вы правы. Воспоминания нужны.

Белхрай кивнул.

— Чтобы знать, предугадывать, надеяться, верить и любить.

— И чтобы ненавидеть, — мрачно закончила я, когда жрец ушел.

* * *

— Мой шайраддан, могу я поговорить с вами? — Белхрай нашел Эйгара в обеденном зале. Перед Эйгаром стояла нетронутая тарелка, а сам шайраддан заметно осунулся за те дни, что Рионы не было в Фьеррадане. Что происходило между драконом и девушкой, было ведомо одним богам. Белхрай заметно нервничал, потому что разговор предстоял непростой.

— Как она оказалась у Тэрдрика, Белхрай? — вместо ответа спросил Эйгар, глядя мимо жреца.

— Оставьте вопросы до завтра. Я подмешал шайранне в напиток снотворные травы, ее телу и душе нужен отдых. Назавтра она проснется отдохнувшей и ответит на ваши вопросы.

Чуть помедлив, Эйгар кивнул.

— Что ты хотел?

— Не сочтите за грубость, мой шайраддан, но вам известно, что послужило причиной побега девушки?

Эйгар дернул плечом. Он и сам постоянно думал об этом. Нет, она никогда не скрывала своего отношения к Эйгару и только и мечтала о том, чтобы сбежать. Но так притворяться, чтобы после ночи страсти оглушить его, да еще и сунуть нос в секреты Эйгара, побывав в западной башне? А ведь он был о девушке лучшего мнения! При одном воспоминании об открытой комнате и валявшемся на полу медальоне Эйгара охватывала бешеная злость и желание убивать.

— Полагаю, она очень высоко ценит свою свободу.

— В тот вечер, предшествующий побегу… — Белхрай замолчал, мучительно подбирая слова. — Вы… вы не были грубы?