— Значит, она не проявляет интереса к твоей работе?

— Интереса с ее стороны я не замечал, но, возможно, это и к лучшему, поскольку ее отец — ярый сторонник тори, который не переносит даже слабого ветерка перемен. У нее есть маленький сын от первого брака.

— Она хорошая мать?

— Полагаю, что да, в том смысле, как это понимается дамами ее круга. Мальчик проводит больше времени с няней, чем с матерью.

— Тебя воспитывали не так? — спросила она.

— Нет. Мой отец был вторым сыном и стал священником в сельском приходе. Титул и все связанное с ним перешел к старшему брату отца и его сыновьям. Они росли под присмотром нянь и домашних учителей. Мы же с сестрами были на попечении матери. Нам не довелось обедать в красиво обставленной столовой, а все обучение проходило в кабинете отца. Это была простая жизнь служения Богу и бесхитростных семейных радостей. А каким было твое детство, Габи — я имею в виду до Наполеона? Мне жаль, если я напомнил тебе о чем-то печальном. Ты можешь не отвечать, — быстро добавил он.

— Нет, все в порядке.

В ее детстве не было счастливых моментов, но она вспомнила о Жанетт, которая часто рассказывала о своем детстве, проведенном среди пасторальных пейзажей Франции.

— История жизни моих родителей похожа на вашу семейную историю, хотя мой отец унаследовал семейный титул. Нет, наша семья не была религиозной, но мы любили друг друга и были счастливы. Теперь моей семьи больше нет…

Он погладил ее руку и поцеловал Габриелл в висок.

— Габи, мне очень жаль, если я тебя опечалил.

— Нет, ты меня не опечалил. В моем сердце навсегда остались светлые воспоминания о тех временах.

Он улыбнулся в темноте.

— Так говорила моя мать, после того как отец умер от лихорадки. А три года назад от холеры скончался мой брат и кузены… Эдвард и Кеннет обычно гостили у нас, когда мы еще были совсем мальчишками.

— Ты тоже многих потерял, Роб. А твоя мать жива?

— Да, она живет с моей старшей сестрой и ее семьей. Я собираюсь навестить их, как только закончится парламентская сессия.

— А твоя матушка одобрит твой выбор — я имею в виду ту даму, на которой ты собираешься жениться?

Как только слова сорвались с губ, Габриелл тут же пожалела о них, — вопрос был совершенно неприличный. Роб обдумывал ответ.

— Если говорить честно — не уверен. Она понимает, что после того, как я унаследовал титул, моя жизнь изменилась, и не во всем к лучшему, — с грустью добавил он.

— Я не имела права задавать такой вопрос. Пожалуйста, прости меня.

Он тихо засмеялся:

— Ах, Габи, тебе не за что извиняться. Мне выпал не такой уж тяжкий жребий. Когда я думаю о том, что мои кузены умерли совсем молодыми… когда я вспоминаю о голодающих детях на улицах Лондона…

Он вздохнул.

— Но ты ведь пытаешься облегчить их участь, не так ли? Я слышала, как Леди Фантазия говорила, что ты спасаешь детей и отвозишь их в свое поместье.

— Твоя наставница спасла гораздо больше людей, оказавшихся в бедственном положении, — мужчин, женщин и детей. Я благодарю Господа за то, что она нашла тебя, моя маленькая Габи.

— Миссис Уинстон научила Леди Фантазию помогать другим, так что мне очень повезло.

— Леди Фантазия потрясающая женщина.

— Почему ты так говоришь, сердце мое?

А что еще он мог сказать о ней? Ведь он ее совершенно не знает. Он знает только загадочную даму, которая заправляет делами в «Доме грез». Но не Амбер, а Амбер он не узнает никогда.

— Леди Фантазия блестяще образованна, обладает острым умом и…

Он хотел сказать, что она очень красива, но это было не самое умное, что может сказать мужчина, лежа в постели с женщиной, с которой только что занимался любовью.

— И? — подтолкнула Амбер Роберта, сгорая от любопытства и не в силах удержаться.

— Она добра.

Совсем не тот ответ, но это единственное, что пришло ему в голову.

Добра! Какое нейтральное слово. Что он имеет в виду? Возможно, он имеет об этом такое же смутное представление, как и она. Габриелл никогда не узнает, какие чувства он на самом деле испытывает к Леди Фантазии. И если он не хочет обсуждать хозяйку заведения, он, конечно же, не захочет говорить о своей наставнице. Роберт Барринггон не может остаться ни с одной из них, даже если бы этого хотел, потому что они на самом деле не существуют… и кроме того, положение обязывает его жениться на светской леди.

Тугой комок подступил к горлу Амбер, слезы навернулись на глаза, но она сдержалась и, прильнув к своему любовнику, начала жадно, взахлеб целовать его.

— Мы достаточно поговорили, теперь пусть говорят наши тела.

Ожидая Халла, Алан Крессуэл сидел в уголке паба «Заяц и гончая». Прошло две недели с того дня, как этот болван устроил потасовку на Кинг-стрит. Два головореза, которым удалось спастись после того, как их вожака подстрелили, крепко поколотили Халла и вообще убили бы его, если бы им не помешал ночной сторож. И поделом этому остолопу, считал Крессуэл. Нужно совсем не иметь мозгов, чтобы для похищения женщины нанять банду мелких воришек из Севен-Дайалс.

Сквозь дымный полумрак паба Алан, чуть повернувшись, бросил взгляд на входную дверь забегаловки и тут же выругался, когда острая боль напомнила ему о простреленном боку. Теперь у него с женой маркиза свои счеты.

Где, черт возьми, шляется этот проходимец?

Наконец в паб неторопливо вошел Халл; ухмыляясь, он плотоядно посматривал на бегающих с кружками служанок, но они буквально шарахались от него. Заметив Крессуэла, он направился к нему, на ходу потребовав принести пинту эля.

— Ты не слишком-то торопился. Думаешь, у меня нет других дел, кроме как тебя здесь дожидаться? — сказал сыщик, потирая ноющий бок. — Гони монеты. Или ты все просадил в Севен-Дайалс?

Несмотря на полумрак, Халл разглядел вызывающую ухмылку на лице сыщика. Он выпрямился и, стараясь казаться грозным, стукнул кулаком по столу, расплескав принесенный эль.

— Я думал, что ты лежишь в постели с пулей в боку. Надо же — получить пулю от женщины! — презрительно добавил он.

— Закрой пасть! — рявкнул Крессуэл. — Ты принес деньги или нет?

Халл бросил маленький кошелек на стол.

— Ты все испортил, и мне пришлось нанять других.

Пересчитав монеты, Крессуэл посмотрел на Халла и мерзко ухмыльнулся:

— Они оказались не слишком хороши, так ведь? Слышал, что тебя спас ночной сторож из пивной. Убогие людишки, совсем без мозгов. — Подавшись к собеседнику, Алан наклонился над столом. — Я тут кое-что придумал… вот только бок заживет.

Халл злобно хихикнул: