Вдруг их колени встретились.

— Руди, поднимемся ко мне в номер.

Иностранец подался вперед, но кавказец удержал его рукой.

— Тери, я не хотел бы повторения вчерашнего вечера… Ты извини, но у тебя в номере я чувствую себя не в своей тарелке… Эта казённая обстановка угнетает меня, сдерживает мою страсть… Знаешь, милый, у меня есть идея… Мой друг сегодня впервые выступает на сцене Большого, мы зайдём поздравить его… Ромуальд — восходящая звезда российского балета… А там что-нибудь придумаем…

— А как мы попадём в театр?

— Не волнуйся, у меня всюду друзья…

Нежно поддерживая друг друга, молодые люди нетвердой походкой направились к выходу.

Гений балета, длинноногий красавец с точеной фигурой стирал пот и грим, когда Рудик и Тери проникли за кулисы.

— Друзья мои, сегодня мой вечер, вы — в моём распоряжении… Мы должны непременно отпраздновать мой триумф… Сейчас же едем на дачу к моему другу!..

В машине Рудик неожиданно вспомнил, что ему надо передать лекарство для отца, который накануне с сердечным приступом попал в больницу.

— Я скоро присоединюсь к вам, — успокоил он своего английского друга, выбираясь из машины.

В холле дачи, куда Ромуальд привёз иностранца, их встретил жгучий брюнет с волевым подбородком, распущенными волосами до плеч и тёмными кругами под глазами. Откупоривая бутылку шампанского и наполняя бокал Тери, на безупречном английском прочитал несколько строк из «Баллады Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда. Великий гомосексуалист был заточен туда после того, как раскрылась его связь с мальчиком из знатной семьи. Тери был польщён. Ромуальд обнял его за талию и поочередно представил собравшимся, после чего все — Тери насчитал семь человек — перешли в зал, уставленный роскошной мебелью и необъятными кожаными креслами. Два брата-близнеца, похожие на евнухов, стали разносить холодные закуски и шампанское.

Тосты звучали один за другим, шампанское лилось пенящимся ручьём, как вдруг погас верхний свет, зажжёнными остались только свечи в напольных подсвечниках в виде огромных фаллосов. В порочном полумраке зазвучала скрипка.

Из-за бархатной шторы выплыл обнажённый Ромуальд, лишь полоска черного шелка змейкой вилась вокруг талии, при каждом изгибе тела щекоча распущенным концом гениталии. С каждым аккордом, каждым тактом его плоть всё более восставала, и Тери почувствовал, как от возбуждения у него стало сводить правую ногу. Вдруг он услышал над своим ухом прерывистое дыхание. Обернувшись, он обнаружил за спиной длинноволосого блондина с мохнатыми чёрными бровями, который в каком-то сомнамбулическом оцепенении, не обращая внимания на присутствующих, неистово мастурбировал.

Всех захватило соло гения российской сцены, скрипка стонала всё надрывней, ещё двое обнаженных мужских тел слились с Ромуальдом в одно исторгающее похоть трио.

Тери заметил, как из-за бархатной портьеры появилось неопределенного пола субтильное существо с огромной профессиональной видеокамерой на плече. Сгибаясь под тяжестью камеры, ОНО переходило от кресла к креслу, снимая крупным планом присутствующих и исполняемый обнажённым триумвиратом гимн любви. Кто-то из темноты беспрестанно подливал в бокал Тери шампанское…

Праздник плоти был в самом разгаре, когда толстый скрипач с ямочками на щеках и лихорадочно горящими глазами обнял Тери за талию и, раздевая на ходу, увлёк в спальню. Как-то вдруг там оказались ещё несколько мужчин, и ОНО с видеокамерой на плече.

Заплетающимся языком Тери попытался объяснить, что любит Руди и не желает группового секса, но где там! — его просто не слушали. Вялое сопротивление было воспринято как естественное кокетство, и лишь раззадорило четверых возбуждённых самцов. В следующее мгновение англичанин, с раздвинутыми, как у цыплёнка табака, ногами, нагишом оказался на шелковых простынях…

— Милый, я люблю тебя! — прорычал скрипач, вонзая свою плоть в Тери.

Греховное действо достигло апогея, как вдруг вспыхнул верхний свет и на пороге комнаты появились милиционеры. Перекрывая сладострастные стоны, один из них хрипло заорал:

— Давненько мы за вами охотимся! Встать!

— Как вы смеете?! — истерично взвизгнул скрипач, проворно отпрыгнув от распростёртого тела. — Я у себя дома, это беззаконие! Вы вероломно нарушили неприкосновенность жилища! Я буду жаловаться! Этот, — взмах руки в сторону распростертого на кровати Тери, — подданный Великобритании! Вы рискуете нарваться на международный скандал… Вы не имеете права, у меня больное сердце, я в конце концов инвалид второй группы!

Старший наряда терпеливо ждал, когда иссякнут аргументы, затем спокойно заметил:

— Теперь послушай меня, Педрилло второй группы. Тебе мы щас вызовем врача ухо-горло-жопа, а твоей подружке — королеву Елизавету… Сержант! Ну-ка, понятых сюда, живо!

* * *

Казаченко проснулся от беспрерывной телефонной трели.

— Доброе утро, Олег Юрьевич… Это — Рукояткин, из гостиницы… Вы просили позвонить, если что… Жилец из 1093-го не ночевал в номере и до сих пор отсутствует…

— Да-да, спасибо… Когда появится — позвоните мне или дежурному, — заученно произнес Олег, как вдруг до него дошёл смысл сказанного швейцаром.

«О, черт! 1093-й — это же номер Теренса Нормана — заместителя руководителя английской делегации, технари у него вчера шмон проводили!»

От этой мысли Казаченко окончательно проснулся.

«А где же “ДЯГИЛЕВ”? Он же работает по Норману… Вчера весь вечер они в баре сидели… И других поручений у агента не было. Что-то случилось? Случилось… или самодеятельность “ДЯГИЛЕВА”? Странно, агент он надёжный, проверенный… Хотя, от этих “голубых” помощников можно чего угодно ожидать. Эти “божьи избранники” абсолютно непредсказуемы и неуправляемы!»

Олег яростно стал крутить диск телефона.

— Алло, Руди? Доброе утро… Спишь? Один? А где наш «ЭЛТОН ДЖОН»? Что значит, «наверно на даче»?! Ты звонил туда? Немедленно выясни… Да, я жду!

Казаченко набрал номер домашнего телефона Карпова. Генерал отреагировал на сообщение настороженно.

— Переделкино, говоришь? Это значит, они на дачу к «ЧАЙКОВСКОМУ» закатились… Я там лет десять назад клуб-педрариум под названием «Голубой бриз» организовал… для использования «голубого» фактора в наших целях. «ЧАЙКОВСКИЙ» и «НУРЕЕВ» там такие душещипательные романы с иностранными дипломатами заводили!.. Иностранцы видели в «Голубом бризе» пристанище, где они могут обрести отдохновение от тягостных условностей социалистической морали, мы же сделали из него кабинет психоаналитика, где дипломаты выкладывали своим партнёрам всё самое сокровенное… Разумеется, под микрофонами и видеокамерами. Информация била фонтаном… Да, было время!

Знаешь, Олег Юрьевич, становится обидно до соплей, когда видишь, что руководители наших спецслужб никогда не задумывались над тем, что неформальные объединения людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией представляют собой идеальные охотничьи угодья для добычи оперативно значимой информации. В свою очередь, наши политические лидеры всегда недооценивали влияние «голубого» фактора на развитие межгосударственных отношений, а зря. Заглянули бы на миг в хронику событий столетней давности — знали бы, что делать сегодня…