Джоанна представляла свой приезд в Швейцарию не совсем так. Ей рисовалась дружная, любящая семья, с нетерпением ждущая своего приболевшего главу. Либаргер обнимет ее на прощанье, даже поцелует. Потом она окажется в симпатичном гостиничном номере вроде «Холидей Инн». На следующий день короткая экскурсия по городу, и снова в аэропорт. Времени будет мало, но нужно провести его приятно. И не забыть про сувениры! Для всех друзей и особенно для Дэвида, логопеда из Санта-Фе, который ухаживает за ней уже два года, а до постели дело так и не дошло.

– Вы, я вижу, впервые у нас в стране, – сказал фон Хольден, улыбаясь.

– Да.

– Если хотите, можем из отеля отправиться на небольшую экскурсию. До ужина еще есть время. Впрочем, я не настаиваю.

– Ой, ну что вы! Я была бы просто счастлива!

– Вот и отлично.

«Мерседес» свернул на Банхоф-штрассе, где расположены целые кварталы роскошных магазинов и прославленных кафе. Все очень чинное, неброско-богатое. Меж домами блеснула бирюзовая водная гладь.

– Это Цюрихское озеро, – объяснил фон Хольден. По водной глади скользили катера, оставляя белый пенный след.

Джоанна чувствовала себя как в сказке. Будет о чем рассказать знакомым. Швейцария – дивная страна. Богатая, аристократичная, спокойная. Здесь уютно, гостеприимно и абсолютно безопасно. Да и денег у людей, судя по всему, куры не клюют.

Она обернулась к фон Хольдену:

– А как вас зовут?

– Паскаль.

– Паскаль? Это что, испанское имя? Итальянское?

Фон Хольден пожал плечами:

– И да и нет. Вообще-то я родился в Аргентине.

Осборн смотрел на телефон, не зная, хватит ли у него сил на еще одну попытку. Три прежние попытки были безрезультатны. А сил оставалось совсем мало.

На рассвете он выбрался из леса на открытое поле, которое сначала принял за фермерское хозяйство. Неподалеку находилась маленькая хижина. Она была заперта, но из стены торчал водопроводный кран. Пол напился, а потом, разорвав штанину, промыл рану. Кровотечение прекратилось, и жгут можно было снять.

Потом он, кажется, потерял сознание. Когда открыл глаза, над ним стояли двое молодых людей с клюшками для гольфа. Они спросили по-французски, как он себя чувствует. Оказалось, это не ферма, а гольф-клуб.

И вот Осборн сидел в холле клуба, глядя на телефонный аппарат. Он думал только о Вере. Где она? Почему не подходит к телефону? Может, в ванной? Но не столько же времени на дежурстве? Он не мог вспомнить, по какому расписанию она работает.

Администратор клуба, маленький и худенький человек по фамилии Левинь, хотел вызвать полицию, но Осборн убедил его, что речь идет об обычном несчастном случае и что его скоро заберут друзья. Он боялся, что появится убийца в плаще, боялся он и полиции. Машину Канарака скорее всего уже нашли, решили, что она брошена или украдена. Но когда где-нибудь ниже по течению всплывет труп, автомобиль подвергнут тщательнейшей экспертизе. Там полно отпечатков пальцев Осборна. Имеются они и в полиции – инспектор Баррас лично снял их у задержанного в тот вечер, когда Осборн набросился на посетителя кафе.

Когда же это было?

Пол посмотрел на часы. Сегодня суббота. Канарака он увидел впервые в понедельник. Всего шесть дней назад. А перед этим – тридцать лет ожидания. И вот Канарак мертв. Хитроумные планы, объяснения с полицией, история с Пакаром – все это зря. Ответа на главный вопрос как не было, так и нет. Смерть отца по-прежнему окутана тайной.

Посторонний звук отвлек его от мыслей. Высокий, полный мужчина звонил по телефону. На поле игроки понемногу подбирались к первой лунке. Утренняя дымка рассеялась, в небе засияло яркое солнце. Первый солнечный день за все дни, проведенные во Франции. Гольф-клуб находился возле Вернона, милях в двадцати от Парижа – вот как далеко унесло его течением. Пол так и не знал, сколько времени пробыл в воде и сколько часов потом брел в кромешной тьме.

На столе остывал кофе, любезно сваренный для него администратором Левинем. Осборн одним глотком осушил чашку и обессиленно откинулся назад.

Полный мужчина повесил трубку и вышел. Как быть, если в дверях вдруг возникнет убийца? В кармане лежит пистолет Канарака. Хватит ли сил достать тяжелое оружие, прицелиться и выстрелить? Пол много лет ездил стрелять в тир и со временем стал неплохим стрелком. Он и сам толком не знал, зачем это делает. Выплескивал накапливающуюся агрессию? Просто развлекался? Готовился на случай стычки с преступниками, которых в большом городе с каждым годом становилось все больше? Или некое смутное предчувствие подсказывало, что умение стрелять однажды очень ему пригодится?

Осборн смотрел на телефон. Еще один раз попробовать. Это необходимо.

Нога онемела. Он боялся, что лишние движения могут привести к повторному кровотечению. Шок, природный обезболиватель, постепенно проходил, и рана начинала болеть так сильно, что это делалось невыносимым.

Пол оперся обеими руками о стол и поднялся. Закружилась голова, чуть не подкосились ноги.

В холл вошли несколько игроков и при виде Осборна шарахнулись в сторону. Один пошептался о чем-то с Левинем, поглядывая на Осборна. Это естественно – какую еще реакцию мог вызывать едва стоящий на ногах, облепленный речной тиной и грязью оборванец?

Но Полу сейчас было не до зевак.

Он не отрывал глаз от телефонного аппарата. Каких-то десять шагов. Но это расстояние оказалось громадным, непреодолимым. Пол, опершись на сук, сделал осторожный шажок. Сначала опереться, потом передвинуть ногу. Другую ногу. Глубокий вдох, передышка. Телефон стал чуть ближе.

Еще раз: сук, правая нога, левая нога. Хотя силы Осборна были сосредоточены на процессе передвижения, он чувствовал, что все вокруг на него смотрят, но их лица сливались в неясные пятна.

Потом он услышал голос. Свой собственный! Голос ясно и отчетливо произнес:

– Пуля застряла в мышечных тканях. Точнее пока сказать трудно. Необходимо ее скорее извлечь.

Сук, правая нога, левая нога. Вдох, передышка. Все по-прежнему смотрят. Еще раз все сначала…

Наконец вот и телефон.

Осборн медленно снял трубку.

– Пол, у тебя в мышцах бедра засела пуля. Нужно ее скорее вытащить, – сказал голос.

– Без тебя знаю! Вот и вытащи!

* * *

– Да вытащила я ее, вытащила. Не дергайся. Ты меня узнаешь?

– Да!

– Какой сегодня день?

Поколебавшись, Осборн ответил:

– Суббота?

– Твой самолет уже улетел.

Вера стянула хирургические перчатки и вышла из комнаты.

Он позволил себе расслабиться и огляделся по сторонам. Верина квартира. Он лежит раздетый на животе. В комнате для гостей, на кровати.