На что упрямец ответствовал:

– Снег сойдет. Ветер с юга подул, быть потеплению. Что нападало, то растает.

– А зачем тебе этот грот? Ты же за отцом пришел, а он умер. Тема закрыта.

– Не закрыта. Батя здесь много лет работал… наверняка записи вел, дневники. Я должен их увидеть! И людишек, что у него в подмастерьях были, тоже неплохо бы допросить. Не по нутру они мне. Почему прячутся? Зачем якутов на нас натравили? Очень может статься, что это они папашку в гроб загнали. Он благородных принципов держался, занимался наукой ради науки, а эти… Неспроста же к ним роскошь заграничная стекалась! – Забодяжный толкнул ногой бутылку из-под японского виски, позабыв, как совсем недавно в охотку к ней присасывался.

В основном Вадим был с ним солидарен. Истребив архаровцев Толумана, они во многом расчистили себе путь к тайне Лабынкыра. Досадно уходить с пустыми руками.

– А ты что скажешь? – повернулся он к Фризе.

Немец по обыкновению выстроил свой ответ философически:

– Ихь думаль. Арбайтен шарик унд ролик. – Он указал на свое морщинистое переносье, промеж седеющих бровей. – Вир хабэн кайне валь… Ми не имейт вибор.

И далее он, как говорится, разобрал все по рубрикам и свел в систему. Поскольку Эджена не давала о себе знать, рассчитывать на пополнение продовольственных запасов не приходилось. С четырьмя патронами к берданке и одним к «дерринджеру» нечего было помышлять и об охоте. А раз так, то пускаться в дорогу – смерти подобно. Это еще без учета испортившейся погоды, надвигающихся зимних стуж и отсутствия географических карт этой малоизведанной местности.

– Тоталер крах, – обобщил Фризе свои суждения. – Замерзайт и загибайт копита.

Забодяжный отвесил ему легкий одобрительный подзатыльник.

– Соображаешь, Ганс! Но и в землянке сибирскую зиму пересидеть – тот еще электролиз… А вот если в бункер проберемся, то шансы наши почище летучего газа взмоют. Так что телись, старшой! Закрывай пленум и накладывай резолюцию.

Последнее относилось к Вадиму. Тот отбросил сомнения и постановил поддержать мнения товарищей, но пленум не закрыл, а перешел к следующему параграфу:

– Что будем делать, если вход в подземелье не отыщется?

На этот счет разумных предложений не последовало, разве что Забодяжный рубанул сплеча:

– Тогда из-под воды их достанем, фенолфталеин им в индикатор! Граната у нас есть, сунем ее вот сюда, – он похлопал по боковине герметичного контейнера, – протащим по туннелю, привяжем к решетке и рванем…

Теоретически все выходило гладко, но Вадим прекрасно видел недостатки этой авантюры. Одной гранаты для взлома решетки могло и не хватить. Но хуже того – подрывник в туннеле подвергался риску быть погребенным заживо. Поэтому идею даже не обсуждали, отложив на крайний случай.

Следующие пять дней не принесли ничего нового. Пророчество Забодяжного сбылось: морозы спали, грянула оттепель, и снежные наносы растеклись лужами. Ходьбу по тундре это не упростило, а, наоборот, усложнило. Талые воды ушли в почву, превратив ее в непролазную окрошку. Троица, следуя утвержденному на совете плану, предприняла три-четыре вылазки в тундру, но все они завершились безотрадно. Однажды едва не потеряли Фризе – тот набрел на притаившееся под мшаником болото и провалился в него по самые тестикулы. Благо еще Вадим оказался на ближайшей кочке – он размотал шарф и с грехом пополам выволок немца из топи.

После этого, обсыхая у костра, постановили искания прекратить ввиду их бесполезности и опасности. Не спорил и Забодяжный – им все больше овладевала мысль о проникновении в подземье через подводный ход. Он уже и уздечку специальную для гранаты сделал, показав Вадиму: вот так мы ее к чеке привязываем, вот эдак пропускаем по туннелю, отплываем на безопасное расстояние, дергаем… Вадим не критиковал, однако и согласие давать не торопился. Сошлись на том, что надобно провести рекогносцировку.

Оттепель сопровождалась порывистыми ветрами, поэтому Лабынкыр в последние дни вел себя строптиво: вздувался буграми, раздавал оплеухи прибрежным скалам, колобродил и плевался мусором. Подойдя к ветле, которая скукожилась и поникла, словно тоскуя по пропавшей Эджене, Вадим увидел разбросанные по галечнику деревяхи и целые бревна. То были остатки разбитых челнов и части плота, что послужил когда-то для переправы путешественников с восточного берега на западный.

Вадим поднял размокший брусок, оглядел его, катнул мыском сапога бревно, прикидывая, не сгодится ли весь этот хлам для утепления землянки. От строительных расчетов его отвлек возглас Забодяжного:

– А островок-то шевелится!

Вадим проследил за его взглядом. Так и есть! На отдалении от береговой полосы торчал из воды взлобок с двумя кривенькими деревцами. И не просто торчал, а покачивался, колеблемый шалыми волнами. Несложно было угадать в нем остров-фантом, который уже неоднократно то обращался в ничто, то снова показывался из небытия.

– Теперь он от меня не уйдет!

Вадим присмотрел три наиболее крепких на вид бревнышка, выудил из озера размочаленные обрывки веревок. Забодяжный и Фризе поняли его замысел без пояснений, помогли связать бревна и спустить на воду. Вадим ступил на получившийся плотик и закачался, точно канатоходец на натянутом канате.

Забодяжный зарядил берданку и последовал за ним. Концы бревен под его тяжестью ушли под воду. Вадим, отчаянно балансируя, крикнул:

– Назад! Он и меня одного еле держит…

Фризе протянул ему подобранный в тальнике шест.

– Толкаль! Ми тебя прикривайт.

Забодяжный взял берданку наперевес. Немец, за неимением более действенного оружия, держал каменный топор. Прикрытие не казалось капитальным, но Вадим, не оглядываясь, оттолкнулся шестом от берега, и плотик понесло к подозрительному острову, который по-прежнему покачивался, а деревца, торчавшие из него, точно усики страдавшего гигантизмом насекомого, беспокойно покручивались вправо-влево.

Подплыв ближе, Вадим разглядел, что никакие это не деревца, а задрапированные увядшей растительностью перископы. Между изжелта-красными листьями проблескивали выпуклые линзы. Да и сам островок на поверку оказался рукотворным, сделанным из металла, обклеенного чем-то матерчатым и имевшего земляной цвет.

С расстояния двух-трех метров Вадим уже безошибочно определил, что перед ним водолазный колокол внушительных размеров и оригинальной конструкции. По всей вероятности, этот аппарат, в отличие от традиционных, не был открыт снизу, но имел достаточный балласт для погружения на требуемую отметку. На чем-то подобном инженер Гартман пятнадцать лет назад достиг в Средиземном море рекордной глубины в четыреста пятьдесят восемь метров.

Шест уже не доставал до дна, но, к счастью, беспорядочное волнение озера несло плотик в нужном направлении. Вадим дотянулся до перископа и перескочил на выглядывавшую из воды полусферу. Плот, получив обратный импульс, пополз дальше по озерной зыби. Путь назад был отрезан, добраться до берега теперь можно только вплавь, но Вадима это не беспокоило – он был целиком и