Я определил, что бензин все-таки вытекает. Значит, бензобак я пробил. Тогда я попросил старшего лейтенанта Логунова:

– Сережа! Искра нужна! Стреляй в заднее колесо!

Логунов понял меня с полуслова, прицелился, сделал выстрел, как мне показалось, в никелированный порог, и машина тут же загорелась, освещая дорогу. Из нее выскочил только один человек.

– Следующей машиной займемся! – крикнул я и дал несколько очередей в район бензобака второго внедорожника.

Но Сереже стрелять не пришлось. Последний «Лендкрузер» взорвался, и тут же вспыхнул его сосед. Бензин, видимо, уже пролился в достаточном количестве. Из этой машины никто не выпрыгнул. Или предпочел сгореть, или просто выпрыгивать уже было некому.

Остались только две передние машины. Причем одна из них прикрывала вторую, не позволяя ее обстреливать напрямую, хотя пули снайперской винтовки, скорее всего, доставали и ее. Но из той машины никто не отстреливался. Только из первой, которую мы подбили еще с «Егеря», время от времени стреляли из-за разбитого стекла над третьим рядом сидений, если там был третий ряд, а если не было, то из багажника. Стреляли из двух автоматов, поочередно, но – наугад. Ни наши пистолеты-пулеметы, ни снайперская винтовка Логунова не давали им ориентиров.

Я снова попытался прострелить бензобак, надеясь, что внедорожник воспламенится от горящего соседа. Но это была, вероятно, дизельная машина, а солярка не так легко разгорается, как бензин. Бой грозил затянуться, но тут взревел двигатель соседней машины, что была прикрыта корпусом первой, и она, как стояла с поднятым капотом, так и рванула вперед. Мы посылали вслед пулю за пулей, но это внедорожник не останавливало. Не остановило его даже пробитое пулей снайпера заднее колесо. Но поднятый капот не позволял водителю видеть дорогу, а пробитое колесо заставляло машину сильно вилять с увеличением скорости. А скорость возрастала стремительно. И уже через тридцать метров машина слетела с дороги и уткнулась носом в землю. Из машины никто не вышел.

Некому, похоже, было выходить.

– Командир! Не стрелять! – раздался голос старшего лейтенанта Аграриева. Он замахал нам рукой от последней оставшейся машины.

Я понял, что произошло. Уезжающий внедорожник отвлек внимание не только мое и Логунова, но и стрелков из соседней машины. Они, видимо, с завистью следили за удаляющимся «Лендкрузером», и это позволило старшему лейтенанту Аграриеву подбежать вплотную к машине и в упор расстрелять оставшихся стрелков. Глушитель пистолета-пулемета не позволил нам услышать расстрела.

– Командир! – Сережа внезапно перенес ствол своей винтовки совсем в другую сторону и выстрелил почти сразу. И второй выстрел произвел еще до того, как я успел понять, что привлекло его внимание.

В наступающем рассвете я увидел, как вылетает с дороги обычный «уазик» с полицейской символикой. В стекле против водителя зияла пробоина. Второй «уазик», как показал мне прицел, имел точно такую же пробоину, но там водитель в момент попадания не завалился вместе с рулем на бок, и потому машина удержалась на дороге. Водителя, видимо, как гвоздем, прибило к сиденью пулей.

Из машины выскочили четверо омоновцев. Еще двое выбежали на дорогу там, где свалился первый «уазик». Больше из машины никто, похоже, выбраться не смог. Но вояки из омоновцев, хотя внешне они и выглядят угрожающе, неважные. Они больше годятся для того, чтобы митинги разгонять, бить дубинками женщин и хилым компьютерщикам руки выворачивать.

Даже потеряв первых, наскочивших на наши пули, остальные неразумно продолжали бежать по дороге, избегая малейшего дриблинга и не меняя направления. Расстреливать их можно было как мишени в тире. Я первой же очередью уложил самого легкого на ногу. Сережа сделал точный выстрел из винтовки и взялся за пистолет-пулемет. Глаза старшего лейтенанта горели, он словно испытывал удовольствие, расстреливая ментов. Зная его прошлое, понять старшего лейтенанта было нетрудно. Ненависти к ментам у него накопилось, надо полагать, немало. Если уж у меня за несколько дней пребывания в СИЗО это чувство появилось и окрепло, то что же говорить о людях, которые провели за решеткой годы.

Дав несколько точных очередей по ментам, перебежал и залег между мной и Логуновым старший лейтенант Аграриев.

Мне показалось, что в живых остался только один омоновец. Он упал и не шевелился. Играл, похоже, в убитого, хотя, вероятно, готов был дать очередь в того, кто приблизится. По крайней мере, автомат остался у него в руках.

Сережа Логунов опять поднял винтовку и стал смотреть на дорогу в прицел.

Я поднял бинокль. Но еще до того, как я успел навести резкость, старший лейтенант выложил не самую приятную новость:

– Грузовик и БМП… На БМП эмблема спецназа ГРУ. Похоже, менты помощи в десятой бригаде запросили. Помощь была где-то рядом. Операцию или учения проводили. Может быть, с боевыми стрельбами. Вот и поторопились. Так, что? Уходим, командир?

Старший лейтенант уже убирал свою винтовку в кейс и рассовывал по карманам оставшиеся патроны, чтобы не тащить с собой надоевшую «жестянку». Ее Сережа закопал в том месте, где лежал. Место это найдут, по характерно примятой траве определят, что лежал стрелок, а копать, скорее всего, не догадаются. Тем более маскировку Сережа сделал правильную. Он снял кусок дерна, под ним сделал ямку и этим же дерном накрыл. И траву примял, чтобы следа лопатки видно не было.

– Уходим! – дал я команду.

Собираться долго не пришлось. Пригибаясь и прячась за кустами, мы быстро углубились в ближайший лес. Воевать против хорошо подготовленного взвода спецназа ГРУ мы не планировали. Это было нам не по силам. Если бы ехал грузовик с ментами, мы бы могли устроить им веселую жизнь, а потом незаметно удалиться. Но со спецназом это не пройдет. У спецназовцев наверняка и техническое оснащение не хуже нашего. Да ни у меня, ни у старших лейтенантов, я думаю, рука не поднялась бы стрелять в солдат спецназа ГРУ, точно таких же мальчишек, как те, которых мы когда-то воспитывали…

* * *

Углубившись в лес, мы нашли подходящую ложбинку, чтобы головы наши не «светились» в тепловизоре[27] спецназа ГРУ, что приехал на место побоища, и по ней устремились в нужном направлении. Перешли знакомый ручей, но теперь – выше по течению, не у водопада, где были в начале ночи. А дальше двинулись прямиком через лес, не заглядывая в свои навигаторы. У каждого из нас навигатор был в голове, и мы легко ориентировались.

Шли быстро, часто переходя на бег, но дышали при этом легко. Недавний бой, превратившийся, по сути дела, в избиение неподготовленных для серьезных действий, но уверенных в своем праве иметь все за счет других людей, никак не сказался на нашем психическом настрое. Мы даже свою правоту в какой-то мере чувствовали. Рассчитывали, что сделали нужное дело, избавили район от группы негодяев.

Конечно, я не считал, что уголовный мир намного лучше, чем клан местных беспредельщиков и ментов. Но в данном случае разговор шел не об их характеристике, а о сугубо конкретных делах. Выручали мы по большому счету не «смотрящего» Субботу, а местного фермера, который попросил у Субботы защиту…