– К сожалению, подполковник Сокуров умер от инфаркта миокарда, не доезжая до больницы. Это порой случается с людьми, которые злоупотребляют кофе…

– Особенно если в кофе подмешивают «химию», – заметил Аграриев тихо.

Про полковника Мочилова майор сказал зря. Наверное, это была его импровизация. Мы-то знали, когда командующий прибывает в десятую бригаду. И даже знали, с кем прибывает и по какому поводу. Значит, майор готовил нам ловушку, нас планировали расстрелять, вероятно, как только мы приблизимся к вертолету, который должен стоять где-то неподалеку. Но вида, что все понял, я не подал.

– Все это прекрасно, товарищ майор, – ответил я за всех, – хотя я и соглашусь, что испытания были излишне жесткими и стоили жизни слишком многим посторонним людям, что как-то не вяжется с миссией, которую мы на себя возлагали, принимая присягу Родине в военном училище. Кроме того, согласно нашим данным, полковник Самокатова посылала нас на выполнение задания, которого ей никто не давал. А сама она не вправе распоряжаться жизнью и смертью не только генералов Следственного комитета, но даже простых старших лейтенантов, впрочем, как и солдат. Алевтина Борисовна, как я думаю, дослуживает в своей должности последние дни, точно так же, как и муж ее сестры. Дальнейшая ситуация мне видится так. Самокатову просто уберут, поскольку она знает настолько много, что отправлять ее на «зону», где ей и место, рискованно. Таких людей отправляют туда, где они ничего сказать не смогут.

Во время моего ответа на речь майора, хорошо, видимо, продуманную и отрепетированную, чтобы выглядеть убедительной, я услышал несколько торопливых звуков за стеной. Тут же старший лейтенант Логунов перекатился и дал через тонкие доски подряд три выстрела. За стеной кто-то молча упал.

Майор Апухтин «рыбкой» прыгнул вперед, перевернулся и уже вставал на одно колено с поднятым в боевое положение пистолетом-пулеметом, как сразу три выстрела слились в один, и все три пули попали в майора. Две угодили в голову, видимо, в оба глаза, и вышли через затылок, сорвав с Апухтина шлем вместе с противоосколочными очками. Ремни крепления шлема не выдержали удара пуль. А третья, как Аграриев и обещал, попала куда следовало. Только самого майора Апухтина этот факт уже волновать не мог.

Но тут возникла новая опасность. Я еще минуту назад услышал звук двигателя боевой машины пехоты и более мягкий звук двигателя грузовика. И догадался, что прибыли те парни из десятой бригады, которых вызывали на спасение ментов на дороге. А после стрельбы со стороны ворот слышался топот бегущей воинской колонны. Колонну всегда слышно, в отличие от одного человека. Аграриев махнул рукой в сторону коровника, показывая направление возможного отхода.

– Отставить! – запретил я. – Это спецназ ГРУ. Солдаты уже взяли сарай в кольцо.

– Бросайте оружие и выходите! – раздался снаружи молодой голос.

– Заходите сюда, – ответил я, присаживаясь на сено. – Мы не стреляем…

Ворота сарая, а это были именно ворота, а не дверь, распахнулись. На нас смотрели стволы не менее чем десятка компактных автоматов 9А-91. Впереди стоял молоденький веснушчатый лейтенант с чрезвычайно звонким голосом.

– Вы кто такие? – прозвучал вопрос.

Сам лейтенант, не дожидаясь ответа, сразу подошел к лежащему навзничь с подогнутыми в коленях ногами майору Апухтину, но даже не наклонился посмотреть, жив тот или нет. Все было ясно и так: вместо глаз на лейтенанта смотрели два кровавых отверстия.

– Повторяю вопрос: кто вы такие? – его смущала наша экипировка и нарукавные эмблемы.

– Спецназ ГРУ, – коротко ответил я.

– А это кто? – лейтенант ногой толкнул Апухтина.

– Майор Апухтин, представитель «Сектора «Эль» ГРУ. Агентурное управление…

– Понятно… Вы его убили?

– Были вынуждены.

– А тот человек, по ту сторону стены? Он кто? Вы в него, надо полагать, через стену стреляли… При нем три пистолета-пулемета «ПП-2000». Многовато для одного. Мне показалось, он не сумел курок взвести.

– Думаю, что это уголовник-рецидивист по кличке Кот. Один из людей майора Апухтина.

– Ваши документы… – лейтенант шагнул ко мне.

– Какие? – спросил я откровенно. – У меня в левом внутреннем кармане лежат документы на одно имя, в правом внутреннем кармане – на другое. Какие вам предъявить?

– Настоящие… – лейтенант, как и положено молодому веснушчатому человеку, очень желал казаться грозным, и потому позволил себе повысить голос.

– Вы где служите?

– В спецназе ГРУ.

– Тогда не задавайте глупых вопросов. Когда люди отправляются на серьезное задание, они не берут с собой настоящие документы. И не повышайте голос, товарищ лейтенант, я старше вас и по возрасту, и по званию, и по должности. И потому попрошу вас соблюдать субординацию. Я полагаю, вы из десятой бригады.

– Так точно, товарищ капитан, – погоны мои лейтенанту были видны, так как я сидел прямо против распахнутых ворот, через которые в сарай проникал свет. – Десятая бригада, разведрота второго батальона.

– Не к вам ли новый комбат завтра прибывает?

– Так точно. К нам.

– Вот с ним мы завтра и должны встретиться. И с командующим войсками спецназа ГРУ, который прилетит вместе с подполковником Оглоблиным. Командующий назначил нам встречу в бригаде. Доставьте нас к своему командиру бригады. Мы будем с ним говорить.

В это время в небе пророкотал двигатель вертолета. «Bell 407» сделал круг над хутором и начал стремительно удаляться. Полковник Самокатова не стала дожидаться майора Апухтина. Видимо, в Москве у нее были более важные дела.

– Оружие сдайте и поедем… – распорядился лейтенант. Потом решил сменить серьезный тон на более дружественный. – Где предпочитаете, в грузовике или в БМП?

– Лучше в кузове…

* * *

Однако встретиться с полковником Лучковским, командиром бригады, нам сразу не удалось. У полковника, как нам объяснили, семья проживала в Краснодаре, куда должен был ближе к утру прилететь спецрейсом командующий войсками спецназа ГРУ полковник Мочилов. И потому Лучковский уехал в Краснодар раньше времени, чтобы побыть хотя бы день с семьей, ночью встретить командующего и вместе с ним и с новым комбатом вернуться в бригаду на следующее утро.

Нас отвели к начальнику штаба бригады. Худощавый подполковник Маврин выглядел аскетом, тоже сразу потребовал документы, но с недоверием отнесся к тому, что настоящих документов ни у кого из нас не оказалось. А больше всего полковника смутили документы старшего лейтенанта Аграриева, согласно которым старший лейтенант являлся офицером десятой бригады спецназа ГРУ. То есть входил в непосредственное подчинение подполковника Маврина.

– Извините, товарищ подполковник, но вы задаете слишком много вопросов для офицера ГРУ. Если завтра командующий найдет необходимым объяснить вам суть нашей ситуации, он объяснит. Если посчитает это лишним, не обессудьте…