с ним была внизу толпа головорезов (bravi), и говорят, что они обнажали свои шпаги. Поелику других свидетелей при этом не было, дело не предали огласке и не последовало жалобы в суд или папе. Судя по тому, что мне говорили, это будет оставлено без последствий395.

Тем временем Джустини забирают имущество покойного брата и несутся опротестовывать завещание перед папским судом – Священной ротой, в котором следующим летом оно все еще лежало. Лаодомия и ее сторонники, среди которых, возможно, были кардиналы Криспи и Капидзукки, отвечают апелляционным заявлением в суд сенатора Рима; тот принимает решение в пользу Лаодомии и отдает имущество обратно396. Перспектива затяжной тяжбы с нескончаемыми судебными пошлинами подталкивает стороны к компромиссу в июне 1561 года. Поскольку мы не имеем возможности оценить размер долгов и активов Асканио, трудно сказать, сколько именно теряет Лаодомия, когда отказывается от самого последнего завещания своего мужа. Но мы можем увидеть, как много она получает в результате своей долгой борьбы за статус почтенной римской дамы.

Сам компромисс просто замечателен. Стороны подписывают его в доме заступника Лаодомии – кардинала Капидзукки и под его наблюдением. Лаодомия через новоназначенного «куратора» производит формальный отказ от всего, что оставил ей Асканио, даже от приданого и от всего своего старого имущества: дома в Тиволи, убранства, капиталовложений, денег, которые задолжали ей разные римские жители. Она отказывается от кареты, лошадей, трех мулов, овса, пшеницы и сена; все это перечислено в соглашении (concordia). В обмен на все эти уступки Пьетро-Паоло и Помпео, присутствующие в комнате, на месте платят ей 1400 скудо наличными и передают вексель банка Морелли еще на 1200 скудо, который можно предъявить к оплате через пять месяцев, начиная с этого дня. В обмен Лаодомия отказывается от дальнейших притязаний на имущество и приданое. Братья обязуются покрыть неуплаченные долги супругов «аптекарям, слугам, купцам, портным и торговцам шелком». Далее, согласно римским статутам, они возместят, за счет получаемого имущества, расходы Лаодомии на траурное платье. В качестве наследников Джустини клянутся, что Лаодомия не почувствует ни выгод, ни обременений, связанных с имуществом Асканио; никакие кредиторы не могут ее преследовать, даже наследники семьи Челлетти из Тиволи. По обоюдному согласию брат Тиберио Альберини Рутилио, деверь Чечилии, берется представлять Лаодомию в этих делах397.

Надежно обеспечив таким образом свое благосостояние, Лаодомия берется за устройство своего вдовьего житья. Она приводит в действие свои связи в высшем обществе, чтобы передать управление своим имением в надежные руки. Через неделю после заключенного компромисса она вкладывает 3500 скудо в заложенную землю (censo), в данном случае – одно из поместий кардинала Фарнезе. Гарантами выступают один из Капидзукки и благородный Маттеи398. Еще через два дня в заложенную недвижимость вложено еще 800 скудо, предоставленных другом Асканио, старым солдатом Ченчо Капидзукки. Из нотариального акта видно, что, в согласии с пожеланием покойного, Лаодомия теперь проживает в монастыре Кастеллане. Ее подпись свидетельствует о новоприобретенном высоком статусе: «Достойнейшая мадонна Лаодомия Раза, в прошлом жена доброй памяти мессера Асканио Джустини». Но жизнь в молитвах под колокольный звон – не для нее. Спустя месяц она покупает дом в районе Монти с условием, что нынешний квартирант съедет оттуда. Свидетелем сделки выступает Ченчо Капидзукки399. Еще через месяц, несмотря на доброе здоровье, Лаодомия составляет завещание400. Этот документ замечателен тем, что показывает, какими путями бывшая куртизанка в конце концов превращает себя во вдову дворянина. Сколь бы сомнительной ни была жизнь Асканио, после смерти его окутывает саван респектабельности. Союзник с того света, он помогает жене сбросить груз ее прошлого.

Ее завещание служит хорошей иллюстрацией этой борьбы. По большей части оно написано по-итальянски, а не по-латыни, как было принято, возможно, потому, что завещательница умеет читать на народном языке; мы знаем, что она сама подписывает свое имя. Начинается духовная, как обычно, с похоронных распоряжений. Лаодомия просит, чтобы ее похоронили в Санта-Мария-делла-Паче (где же еще, собственно говоря?!) или в Тринита-деи-Монти, если так пожелает наследник. Бок о бок с мужем и его родней! Можно себе представить ее ухмылку при мысли, как будет корежить Джустини от этой новости. После распоряжений о замужестве двух юных дев идет пожертвование 30 скудо домашнему монастырю Джустини – Кастеллане. Далее следует обещание расплатиться со служанками и выделение 20 скудо на мессы в Сан-Пьетро-ин-Монторио, церкви, не связанной с Джустини, насколько мне известно. Доходы первого года после своей смерти Лаодомия разделяет между пятью братствами, в их числе братства Инкурабили и Святейшего Креста Господня, так любимые Асканио. Матрасы, простыни, одеяла, кроватные пологи, вышитые рубашки и столик с орнаментальным ковриком она оставляет своей молодой подруге, добавляя для нее немалую сумму в 300 скудо на приданое. Будучи верной женой, остальную мебель она раздает бедным «для спасения своей души и души своего мужа». Далее вновь появляются монахини Кастеллане – 150 скудо, чтобы разделить их между собственно монастырем и пятью терциарками, три из которых фигурировали еще в завещании Асканио; всем им полагался пожизненный годовой пенсион в 2 скудо. Монастырь должен был выбрать и двух девочек для получения приданого по 25 скудо. Далее: еще мессы в церкви ее упокоения, раз в неделю – за нее, другую – «по душе вышеназванного покойного мессера Асканио, ее супруга». Затем духовная переносится в Тиволи, где они жили с Асканио, и назначает денежные подарки самым достойным из сыновей Челлетти. Хотя «согласие» (concordia) переадресовало все старые претензии Челлетти семье Джустини, Лаодомия здесь по какой-то причине отматывает назад и устраивает собственную сделку с ними. Вслед за этим определяются душеприказчики. Это братство Святейшего Креста, которое еще Асканио назначал распорядителем в своем завещании. Остатки резервного фонда раздаются бедным, как и в прошлый раз, на помин души Лаодомии и ее мужа.

И тут в завещании мы встречаем очень странный поворот: речь в нем заходит о нотариусе Курцио Саккоччо, который до и после этого, как и всякий нотариус, соблюдающий правила профессии, был для нас невидим:

Также: она желает, чтобы ее наследник, указанный ниже, в вознаграждение трудов нотариуса, указанного ниже, предпринятых им при установлении согласия между нею и братьями ее мужа, сделал платье из бархата для Делии, его дочери, когда она будет выходить замуж, цвета, который моя дочь выберет, а если она пожелает стать монахиней, то дать цену платья деньгами.

Выходит, Лаодомия-то, наверное, была довольна соглашением с деверьями! Других подтверждений этому нет.

Ну и наконец, Лаодомия по обычаю называет