Сайт, обыкновенный форум, стал для нее родным домом; ничего подобного она не испытывала со времен Брекбиллса, где провела два часа четыре года назад. Здесь ей ничего не приходилось объяснять. Здесь понимали ее висельный юмор и ее ссылки на Геделя-Эшера-Баха, ее долгое молчание и вспышки внезапной злости. Она быстро усвоила хохмы, которые здесь были в ходу. Всю жизнь она чувствовала себя последней из племени амазонок, говорящей на непонятном окружающим языке, и вот наконец прибилась к своей этнической группе. Кучка депрессивных, чересчур образованных отшельников стала ей ближе близкого.

Разговоры о реальной жизни на Беовульфе не поощрялись, и настоящими именами они не пользовались. Джулия имела самое смутное понятие, где живут ее сотоварищи, чем зарабатывают на жизнь, состоят ли они в браке — даже их пол иногда оставался загадкой. Лично, насколько она знала, они никогда не встречались: БФ — не служба знакомств. Слежка за кем-то из членов и разоблачение его реальной личности каралась исключением (чисто теоретически, поскольку таких случаев у них пока не было). Добро пожаловать в Фейслесбук, асоциальную сеть.

Эта весна стала для Джулии самым счастливым временем с тех пор, как оборвалась ее старая жизнь. Она только и делала, что трепалась с фритредерами, окружавшими ее незримой толпой; нажимала клавиши, когда завтракала и когда шла по улице. Последнее, что она видела перед сном, была эмблема Беовульфа на смартфоне рядом с ее подушкой, и она же первая встречала ее по утрам. Им она открывалась как никому — без иронии, без оговорок, без сожалений. Он вручила фритредерам свое разбитое сердце, а они почистили его, починили и вернули ей обновленным и бодро качающим кровь.

О Брекбиллсе она не говорила ни слова — это бы даже в беовульфовские рамки не поместилось, — но говорить, к ее облегчению, было не обязательно. Детали никого не интересовали: им достаточно было знать, что в ее мире, как и в их, недостает какого-то большого куска. Джулия не удивилась бы, обнаружив среди фритредеров еще несколько брекбиллских неудачников, но вопросов на эту тему не задавала.

Она тепло относилась ко всем беовульфовцам, но со временем вокруг нее сформировался особо тесный кружок из трех человек. Фолстаф (так! Не Фальстаф), лет на тридцать-сорок постарше, судя по его репликам; Цап-Царап, саркастический даже по меркам БФ, но при выборе мишени проявляющий умеренный гуманизм; наконец, Асмодея с прямо-таки инопланетными познаниями в теоретической физике, понимающая Джулию на уровне телепатии. При появлении Джулии (Цирцеи) на форуме они уже составляли трио, а с ней преобразились в неразлучный квартет.

На Беовульфе с общего согласия допускались частные треды, и они вчетвером время от времени углублялись в свой отдельный абстрактный мир. Там они делали послабление относительно конкретики своей личной жизни, хотя специфически-географические детали все-таки воспринимались как дурной тон. Одной частью игры было сокрытие собственных «я», другой — сочинение вымышленных биографий и резюме друг про друга. Джулия разработала для каждого из трех остальных фэбээровский профиль, как для серийных убийц.

Другая любимая игра называлась «Серия». Все очень просто: кто-нибудь называет три слова, три числа, три имени, три молекулы — все равно что. Это первые три элемента, а затем все решают, каким будет следующий и по какому принципу он добавляется. Серия должна быть максимально трудной, но теоретически разрешимой, причем решение допустимо только одно, то есть из трех условий можно вывести один-единственный принцип. Первый приз нашедшему решение, второй — первому, кто доведет количество элементов до десяти.

БФ заполнил ее жизнь до краев, и Джулия шла на это охотно, не отключаясь даже в оффлайне. Она столько времени проводила с этими невидимками, что они запустили в ее мозг свои клоны, пиратские программы, которые там непрерывно прокручивались. Никакое это не сумасшествие, просто игра, говорила она себе. Легкий вывих наблюдается, да, но надо же ей чем-то жить. Это приносит ей одну только пользу: она набрала вес, перестала чесаться и даже ногти почти не грызет, а к радужным чарам не прибегала целую вечность. Да, это одержимость, но тут уж ничего не поделаешь: такие, как она, всегда должны быть чем-нибудь одержимы. Бывают куда худшие разновидности — кому и знать, как не ей.

Пусть лихорадка развивается своим чередом. Рано или поздно наступит кризис, после которого пациент просыпается весь липкий, но с ясной головой, освободившись от бреда. Осенью она поедет в Стэнфорд, начнет новую жизнь, заведет реальных, видимых, аналоговых друзей.

А пока — зачем напрягаться? Пусть все идет как идет. Джулия пристрастилась к прогулкам, и весеннее солнце улучшало ее настроение. Как-то под вечер выходного дня, в марте, она шла через Проспект-Хайтс к Бед-Стаю.[30]Фритредеры, разумеется, сопровождали ее не только как мозговые призраки, но и как виртуальные персоны в смартфоне, куда Фолстаф вставил хитрое приложение. (Никаких айфонов, только «Андроиды». Фритредеры были большими снобами по части открытых кодов.) Джулия шла, одетая в незримую броню их присутствия.

Она нажимала клавиши на ходу, обходя пожарные краны, мины в виде собачьих кучек и встречных прохожих с помощью периферийного зрения. Быть успешной Джулией значит плевать на то, насколько странной ты выглядишь. Царап и Асмо, пользуясь «текстом-в-речь», обсуждали теорию «странных петель» Хофштадтера[31]как производное от чисел Геделя… или что-то еще в этом роде.

Другая часть сознания Джулии (возможно, тоже хофштадтеровская), регистрировала парадные двери домов, мимо которых она следовала, отмечая образцы квадратов и прямоугольников на филенках. Джулия затруднилась бы объяснить, зачем она это делает; просто эти двери напоминали ей серию, в которую они играли на днях.

Царап предложил им геометрическую задачу, зашифровав ее кодом ASCII: квадраты на небольшой сетке координат. Фолстаф первым догадался, что они представляют собой последовательные состояния клеточного автомата[32]— настолько простого, что правила взаимодействия клеток становятся ясными, как только поймешь общий принцип (ясными для Фолстафа, по крайней мере).

Забавно, но Джулии казалось, что двери домов на этой улице складываются в точно такую же серию: рано или поздно находишь очередной элемент.

Умственная гимнастика для дураков. Один квадрат деревянный, другой стеклянный, третий на чугунной калитке. Четвертый складывался из шлакоблоков на месте заложенного окна, что было не совсем честно, но очередной элемент обнаруживался всегда. Джулия стала придумывать правила: следующий элемент не должен отстоять от предыдущего больше чем на квартал, должен находиться на той же стороне улицы и так далее. Серия послушно ей подчинялась. Возможно, Джулия совершила открытие? Во всяком случае, ей стало любопытно, долго ли это протянется. Сарказм, которым обольет ее Царап, услышав об этом, будет повышенно едким.