— Мы не знали, что он остался в деревне! — воскликнул Бейден. — У нас времени не было.

— Не было так не было. Ладно уж. Крестьяне поволокли меня на окраину деревни, где у них рос здоровенный дуб. Сук торчал там тоже немаленький — я голову задрал, увидел, как он отполирован, и понял, что еще до заката предстану перед престолом Всевышнего. Крестьяне перекинули веревку через сук, накинули петлю мне на шею и принялись поднимать меня над землей. Представляете, вешают меня и танцуют. Ублюдки. Болтаюсь я на виселице, шею напрягаю и понимаю, что стоит мне ослабить мышцы, и все — моя песенка спета. Я медленно вращаюсь на веревке, словно веретено, вдыхаю воздух сквозь зубы, а ублюдки все танцуют. И ведь умом понимаю, что сейчас надо думать о том, что сказать Стражам Райских врат, а от злости совсем другие мысли в голову лезут. Я принялся раскачиваться из стороны в сторону. Видать, руки хотел освободить, чтобы передушить этих негодяев. Потом слышу звук, как будто веревка рваться начала. Глаза у меня в тот момент, ваша светлость, давно уже вылезли из орбит.

— Я уж думаю, Берхард, — выдавил из себя Ламорик.

Одноглазый рыцарь внимательно посмотрел на молодого лорда и продолжил.

— Веревка обвилась вокруг моей шеи, сдавив так, словно она была из железа. Я принялся дергаться изо всех сил, а перед глазами сверкали молнии.

— Нам стоило бы задержаться, — бросил Бейден. — Ты, видать, был похож на щуку. Толстую бородатую щуку.

— Потом короткий рывок, в глазах вспыхнуло и веревка оборвалась, — рыцарь вздохнул. — Я пустился наутек. Никогда в жизни так быстро не бегал. Я добрался до леса, прежде чем до этих сукиных детей дошло, что повесить меня не получилось, и я сбежал. Впрочем, я помню, что время от времени оглядывался и видел, как за мной несется толпа поднимая целый столб пыли.

Берхард замолчал, всматриваясь в лица рыцарей и оруженосцев.

— Все, что я рассказал, — святая правда, у меня где-то здесь до сих пор есть шрам. Можете поглядеть, — рыцарь задрал подбородок и принялся разгребать бороду. Было совершенно очевидно, что шрам разглядеть будет очень непросто.

Среди слушателей раздался ропот недоверия. Берхард поднял руку, призывая всех к вниманию.

— После моего чудесного спасения я отправился в паломничество. К алтарю Стражей Райских Врат.

До алтаря за Огненным заливом было три сотни лиг.

— Властитель Небесный, — выдохнул Бейден.

— В самой Аттии возле…

Вдруг Берхард замолчал, застыв с открытым ртом. Из темноты выплыла высокая худая фигура. Рыцари вскочили, потянувшись за мечами. Повисла тишина, слышалось только, как в огне потрескивают сучья.

— А у вас, брат, как погляжу, на пиру и менестрели есть.

Снявший доспехи Лорд Морин казался еще более худощавым.

— Брат, — эхом отозвался Ламорик.

— Один из ваших рыцарей по имени Конзар был на сегодняшнем пире.

— Да, брат, — Ламорик кивнул и настороженно посмотрел на Морина.

— Я не спускал с вашего рыцаря глаз.

Конзар с беспокойством переступил с ноги на ногу.

— И что же? — быстро спросил Ламорик.

Люди расступились, пропуская шагнувшего к огню лорда Морина. Под правым глазом лорда темнел синяк.

— Я следил за Конзаром, а тот, в свою очередь, — за герольдом Кандемаром. Особенно Конзара заинтересовал список участников турнира в Тернгире.

Дьюранд навострил уши, понимая, что сейчас речь пойдет о чем-то очень важном.

— Думаю, ему и впрямь было интересно, — пробормотал Ламорик.

— Ну и выражение лица было у Конзара, когда он склонился над списком. Он внимательно изучил герб каждого приглашенного на турнир, который устраивает принц. Потом ваш рыцарь вышел из залы.

— Ну и? Что же увидел Конзар?

— Ваш герб. Щит с красным полем. Его нет в списках. Я лично их просмотрел — строчку за строчкой. Несмотря на победу Красного Рыцаря, свидетелем которой стала добрая половина высокородных людей Эрреста, его не пригласили на турнир в Тернгире. А ведь место, где рыцарю представляется наилучший шанс показать себя, — именно Тернгир. Но если Красного Рыцаря нет в списках, он не имеет права принять участие в турнире.

Морин замолчал. Дьюранду было ясно, что Ламорик проиграл затеянную им игру.

— У меня есть одна идея, — изрек Морин.

— Невероятно.

Худощавый лорд пропустил колкость мимо ушей.

— Сезон турниров близится к концу. Красному Рыцарю больше нет смысла пытаться привлечь внимание главного герольда. Редуиндинг был последним стоящим турниром пред великим состязанием для избранных в Тернгире.

— Ты меня удивляешь, — сказал Ламорик.

Морин приподнял бровь:

— Вы уже готовы бросить свою затею с Красным Рыцарем. Теперь она не стоит и выеденного яйца. Все серебро, что вы потратили, все, что вы продали, все, что вы получили здесь, — все впустую. Сейчас вы ждете нужного момента, чтобы сказать людям, что вы отпускаете их на все четыре стороны, даже несмотря на то, что зима не за горами.

Собравшиеся у костра нервно заерзали. Многие устремили взгляды на Ламорика.

"Мы в руках у Морина", — подумал Дьюранд.

— Так чего же вы хотите? — спросил Ламорик.

— В нашем роду есть традиция: каждый год мы устраиваем небольшой турнир в Хайэйшес — там стоит небольшой охотничий домик, принадлежащий нашей семье. Турнир начнется через неделю.

— Я полагал, что вы последний, кто предложит мне вернуться во владения вашего отца.

— Если бы ваш брат не замолвил за вас словечко, вы бы до сих пор оставались там.

— Турнир небольшой, — задумчиво произнес Ламорик.

— И тем не менее на нем будет присутствовать главный герольд Эрреста.

— Прошу прощения, но мне всегда казалось, что турнир в Хайэйшес закрытый и предназначен для рыцарей и друзей твоего отца.

— И все же я предлагаю вам принять в нем участие.

— Я должен взять с вас слово.

Лорд Морин помолчал:

— Ты ищешь возможности проявить себя. Если я ищу случай снова сойтись с тобой в битве, глупо упускать подвернувшуюся возможность.

— Возможность вернуть честь там, где она некогда была утрачена?

Вопрос Ламорика Дьюранд не понял.

— Мы уезжаем завтра утром. Спустя шесть дней на восходе солнца начнется турнир. Скажу вам прямо. Вы приедете на турнир. Я понимаю это столь же ясно, как и то, что второй раз вы не возьмете надо мной верх.

Ламорик, вскочив схватил Морина за руку:

— До встречи в Хайэйшес.

Глаза Морина сверкнули огнем.