Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя, что интересно, даже в таком состоянии я попытался тщательно подбирать слова. Хотел было сначала ляпнуть «Сгинь», да вовремя одумался. Не то, чтобы я переживал за Марфу, но это пожелание вполне потом может обернуться против меня, если с кикиморой вдруг что случится.
Поэтому произнес короткое и емкое: «Вон».
Разве что придал своему голосу дополнительную силу с помощью промысла. Да еще поглядел так злобно, что у кикиморы не было никакого шанса. Сколько бы рубцов у нее за душой не имелось.
Кстати, разлетелась нечисть вся, в разные стороны. Как коты, которые обнаружили возле себя длинный зеленый огурец.
— Силен, — усмехнулся Василич. — Ты только глаза-то притуши чуток, а то того и гляди обои подожжешь.
— Глаза? — не сразу понял я.
— Они самые. Вон, светятся, как два прожектора.
Я, кстати, никогда не думал, как выгляжу во время использования хиста. Выходило, что довольно красочно. Почти как супергерой с рентгеновским зрением. Хотя интересовало сейчас совершенно другое.
— Кто вы, Федор Васильевич? Это вообще ваше настоящее имя?
— Родители нарекли другим, если ты об этом. Но это было так давно, что я его почти не помню. Здесь стал Федором, к этому имени и привык. Почитай, сколько лет-то в этом мире.
Сосед встал, без всякого стеснения налив себе еще чая. Вообще, он выглядел как самый обычный человек. Будто ничего особенного сейчас и не произошло.
— Сколько? — спросил я.
На мгновение даже показалось, что Василич и правда считает. По крайней мере, он возвел глаза к потолку, словно там был ответ. Вычислял, наверное. Но как кокетка в возрасте решил не озвучивать число.
— Много. Аккурат после Большой Войны сюда перешел. Выборг отстраивал, потом работал, служил, снова работал, снова служил. Переезжал много. Понимаешь, я сначала почти не менялся. Природа такая, стареем мы медленно. А на это не обращают внимание лишь первое время. Когда же у тебя на лице за двадцать лет пара морщинок появляется, это наводит на подозрения. Особенно почему-то женщины за этим пригляд ведут. Завидуют, может.
— Замечательно, а когда вы говорите «мы» — это кто?
— Правцы, если на ваш язык переводить. Да ты не волнуйся, нас-то и не осталось почти. А те, кто выжили, теперь там…
— На Изнанке?
— На Изнанке.
Васильич кивнул, но мое замечание его почему-то развеселило.
— Что не так? — сразу спросил я.
— Раньше по-другому все называлось. Изнанка звалась Навью, этот мир Явью, а мой дом Правью. Это опять же, если на вашем языке.
— Так, погодите, я в этом шарю. Явь — земной мир, Навь — мир мертвых, Правь — богов. Правда, я думал, что это все придумано.
— Как видишь, не придумано. Только Навь никакой не мертвый мир, скорее сумрачный. Там свои законы и порядки. Но мир как мир. По поводу Яви тут добавить нечего. Вот только раньше, в земном мире ни рубежников, ни нечисти не было. А вот Правь…
Васильич замолчал, будто подыскивая слова.
— Горнило миров, содержащий в себе могучую силу. Средоточие. Его называют обителью богов, хотя и люди там жили. Взять меня к примеру. Правда, и богов, и нечисти хватало. Даже с избытком.
— И в какой момент все пошло не так? Я к тому, что явно все изменилось, если уж тут полно нечисти и рубежников.
— Как и всегда, всему причиной война. Одна часть богов что-то не поделила с другой. Не знаю, что именно. Наверное, власть. Нас, обычных людей, в известность никто не ставил, поэтому приходилось лишь догадываться. Если коротко, случился апокалипсис, конец света.
— С ядерными грибом и вечной зимой?
— Без ядерного гриба. А вот зима и правда настала. Холод, мрак, голод. Да еще полуобезумевшие боги, бродящие снаружи. Нам лишь повезло, что в ту пору проходы в другие миры стали открываться стихийно и никто не мог их контролировать. Видимо, Вселенная или Мать-природа, называй как хочешь, решила дать возможность спастись своим созданиям. Так мы и оказались в Нави, которую после рубежники назвали Изнанкой. А позже уже разумная нечисть меж собой объединилась и проходы контролировать стала.
— Чуры! — дошло до меня. — Значит, они оттуда?
— Из Прави, — кивнул Васильич. — Они молодцы, организованные всегда были. Да и силой их Природа не обидела, любого кощея за пояс заткнут. Вот и воспользовались ситуацией.
— А что про рубежников? Вы говорили, что прежде их не водилось.
— Раньше ведь как было, существовали всякие диковинные твари, некоторые даже на людей похожие, и боги. И последние все контролировали. А вот когда боги друг друга переубивали, то и появились рубежники.
Я молчал, изумленно хлопая глазами. А как еще было реагировать?
— Природа она пустоты не терпит, — спокойно рассказывал Василич, ковыряя ложкой торт. — И во всем к балансу стремится. Даже если ты этот баланс и не понимаешь. И если нечисть расплодилась, нужны те, кто ее контролировать будут. Потому рубежники и появились. Правда, с тех пор вон как все поменялось. Теперь вы вроде тех же самых богов. Хотя, скорее уж божков. Настоящих мне доводилось видеть. Скажу тебе, силища в них была огроменная.
— Но все же вы обычный человек, а не из этих? — даже немного разочаровался я.
— Меньшинств, что ли? — будто бы испугался Василич. — Нет, конечно.
— Очень смешно. Я имею в виду, не из богов?
— Посмотри на меня. Разве боги так выглядят?
— Я откуда знаю? Вот только видел всякие штуки, которые вы вытворяли.
Чем мне нравятся откровенные разговоры — тут как на надувной ватрушке с горы кататься. Стоит начать и уже не остановишься. Вот и я поведал о своем наблюдении за соседом, где он ворочал здоровенные камни.
— А, это, — лениво отмахнулся сосед. И от его жеста мне почему-то стало легче. — Тут вон какая штуковина выяснилась. В Прави солнце другое, в Нави его и вовсе будто нет. Вернее, у звезды свет такой особенный, говорю же, сумрачный. А у вас солнце яркое, горячее. И действует на меня странно.
— Это как?