Он вышел из поезда метро, не доехав до своей остановки, и пересел на другую линию. Спустя час Ленар стоял на Шоссейной улице и смотрел на здание женской тюрьмы. Где-то там, за этими непроницаемыми стенами, находится Наташа, его Наташа, такая маленькая, одинокая, несправедливо обвиненная в страшном преступлении, потерявшая любимую сестру. Как ей помочь? Как ее согреть? «Потерпи, милая моя, потерпи, пожалуйста, еще немножко, совсем чуть-чуть, скоро все закончится, ты только не падай духом, не теряй надежды, терпи, я с тобой», – мысленно твердил он. И почему-то был твердо убежден в том, что Наташа его слышит.

Ох, не любила следователь Рыженко 186-ю статью Уголовно-процессуального кодекса. А 186-прим не любила еще больше. Конечно, для следствия почти всегда очень полезно узнать, с кем и о чем разговаривает по телефону подозреваемый или иной какой фигурант по делу, но сколько же бумажной мороки со всем этим! Мало того, что надо составить ходатайство о производстве следственного действия и подать его судье, мало того, что надо еще дождаться ответа, и хорошо, если положительного, то есть большая человеческая радость, когда судья выносит постановление об удовлетворении ходатайства, а то ведь и отказать может. Нет, всего этого мало для полного счастья следователя. Надо еще постановление о производстве контроля телефонных переговоров направить для исполнения в соответствующий орган, а это тоже требует времени, ведь не только бумагу отвезти требуется, но еще и получить указание руководства этого самого органа нижестоящим исполнителям, а пока бумага дойдет до исполнителей, да пока они раскачаются и начнут что-то делать… В общем, фигурант за это время много с кем пообщаться успеет, и все это пройдет мимо следствия. А это плохо.

С другой стороны, хорошо, что кодексом предусмотрено право следователя запрашивать фонограмму в любой момент, то есть хоть три раза в день получай да слушай в полное свое удовольствие. Но с третьей стороны, фонограмму нельзя просто прийти и взять, ее следует получить в опечатанном виде, да еще с сопроводительным письмом. Не опечатанную не отдадут. И без письма не отдадут тоже. Вот и приходится ждать, пока формальности будут соблюдены. А еще вопрос, как доставить эту самую опечатанную фонограмму. Не почтой же получать, в самом-то деле! Либо самой ехать, либо оперов посылать, либо ждать, когда у сотрудников технической службы случится оказия послать курьера аккурат в то подразделение, где работает Рыженко, а этого, сами понимаете, можно прождать до морковкиного заговенья. Короче говоря, результат от применения 186-й статьи может оказаться нулевым, а мороки – выше головы.

Все эти мысли привычно проскользнули в голове Надежды Игоревны Рыженко, пока она вскрывала опечатанный пакет с фонограммой телефонных переговоров Ларисы Скляр. Пакет привез Гена Колосенцев, положил перед ней на стол и тут же исчез. Мучаясь с прочно заклеенным конвертом, Надежда Игоревна бросила взгляд на собственные пальцы и поняла, что пора делать маникюр. Причем давно пора, два ногтя сломаны и кое-как подпилены, последние остатки лака она сняла растворителем недели две назад, и руки имели вид совершенно нетоварный. А за руками следователь Рыженко привыкла следить особо тщательно, потому что ни безупречной формы, ни длинных ровных пальцев, ни красивых овальных ногтей ей природой отпущено не было. Совершенные, идеальные ручки и без маникюра хороши, а вот такие, как у нее, с широкой ладонью, короткими пальцами и ногтями треугольной формы, требуют постоянной заботы и ухода, чтобы хоть как-то выглядеть. Слава богу, хоть Ленке, дочери, достались руки от отца, а не от матери. Ох, Ленка, Ленка, послушать бы, о чем ты со своим великовозрастным кавалером разговариваешь! Конечно, это неприлично, никто не спорит, но ведь как еще успокоить сумасшедшее материнское сердце! Не запретами же действовать, ей-богу! Запретами можно добиться только одного: зло спрячется в подполье, уж это-то юрист Рыженко знала получше многих. А к убеждению Ленка не прислушивается, она в том возрасте, когда родители кажутся отсталыми и ничего не понимающими, а сами себе семнадцатилетние подростки видятся ужасно взрослыми, все знающими и все понимающими получше отстойных предков. Единственное, что остается родителям, это пытаться сохранить доверительные отношения со своими детьми, которые, как это ни печально, в таком возрасте в доверительных отношениях с мамами и папами не нуждаются вовсе. Для них куда важнее отношения со сверстниками или с партнерами по романтическим контактам.

Надежда Игоревна достала, наконец, фонограмму из пакета и начала слушать. Ничего. Уже который день она получает эти фонограммы, который день слушает в надежде, что Лариса Скляр свяжется с тем, кто заказал ей убийство Кати Аверкиной и фальсификацию улик против ее сестры Наташи. Прослушивались оба телефона: и тот, которым Лариса пользовалась с момента приезда в Москву, зарегистрировав номер на свое настоящее имя, и тот, что был оформлен на имя Евгении Головкиной. Но ничего не происходило. И сегодня тоже не произошло. Фигурантка по своему старому телефону разговаривала с какой-то приятельницей, которая живо интересовалась, как идут дела у Ларисы с поисками работы и с новым кавалером. Насчет работы Скляр ответила, что пока все тихо, но надежды она не теряет, а вот по поводу нового кавалера, которого она по имени так и не назвала, отделалась коротким:

– Жаль, что не муж, а то сказала бы, что объелся груш. Еще вопросы есть?

Приятельница оказалась особой понятливой и в меру деликатной, реплику истолковала верно и больше вопросов задавать не стала. Может ли быть, что этот новый кавалер и есть заказчик, который исчез, не выплатив остаток гонорара за услугу? Может. Но почему Лариса сама ему не позвонит, если считает, что он «объелся груш»? Не знает номера? Он активизировал услугу «не показывать номер»? Этого не может быть. Если мальчики, Рома и Гена, правы в своих предположениях, этот заказчик не должен полностью доверять Ларисе и, по логике вещей, обязан постоянно ее контролировать, а какой же может быть контроль, если в экстренной ситуации твой исполнитель не может с тобой связаться и посоветоваться или получить очередное указание? Не будет тогда никакого контроля. Значит, либо Лариса по какой-то причине не хочет сама ему звонить, а это означает, что деньги она все-таки получила полностью, либо этот кавалер никакой не заказчик, а именно что просто кавалер. Следующий вопрос: есть ли свидетельства того, что деньги Скляр получила в полном объеме? Опера утверждают, что таких свидетельств нет. Лариса ведет прежний образ жизни, много ходит по магазинам, много примеряет, но ничего не покупает, посещает свой фитнес-клуб, в котором у нее оплаченный на три месяца абонемент, а больше ничего не делает такого, что говорило бы о реальном наличии у нее крупной денежной суммы. Скорее все это пустое времяпрепровождение смахивает на терпеливое ожидание. Значит, пока все усилия по раскрытию преступления ни к чему не привели. Жаль. Но ничего, еще не вечер. Надежда Игоревна Рыженко хорошо знала на собственном опыте цену терпению и умению ждать.

На основании полученной от нотариуса копии завещания Георгия Петровича Чернецова был составлен список наследников, и оперативники Дзюба и Колосенцев получили задание встретиться с каждым из них.

– Вот ведьма, – ворчал Геннадий, – все на нас скинула. Всю работу. Нет чтобы вызвать всех этих наследничков на допрос повесткой, пусть бы сами к ней ехали и сидели в коридоре, пока до них очередь дойдет! Паспортные данные есть, адреса есть, чего не вызвать-то?