использовал все свои знакомства, доставая ярко-красные, цвета крови, гладко отполированные делина люс.

Пепел и холод, уже немалое количество лет спутники бывшего мага, решившего жить, подчинившись, не мешали вспоминать.

Взгляд со стороны. Страна Рё. Провинция Пашир. Корабль контрабандиста Ланъюн.

Ланъюн выдохнул, согнувшись и уперев в колени руки.

Мир сошел с ума! И он более не готов разбираться с ним, все, он закончил. Жена, брат, дети, родичи, ближайшие слуги и друзья уже почти на корабле, мягко покачивающемся в маленьком заливчике в набегающих на отвесные скалы бурунах. Приближается отлив, моряки торопливо распускают полосатые сине-белые паруса, перекрикивая шум волн, и похожее на положенную боком на воду половинку бочки суденышко спешно готовится к отплытию.

Младших детей, он проследил, первыми завели под палубу. Все, кто был хоть чуть старше десяти сезонов, помогали передавать тюки и свертки, выстроившись в линию вдоль резного борта.

Достаточно просто обрубить два якоря, намертво фиксирующие спасителя у берега, и все, неуклюжий сампан просто вынесет в открытое море через разомкнутые челюсти скалистых отрогов. Все, кто будут в этот момент на корабле, смогут спастись.

Пока же с крутого откоса на корму перекинуты узкие сходни, пестрая компания наемников, сумевших быстро и без потерь вытащить из поместья и довезти до моря всех, переводит по прогибающимся деревяшкам взмыленных лошадок. Кеду Демри, успокаивает, ругаясь через слово, настоящего боевого зверя. Этот сайтан, спущенный со сворки, буквально порвал в клочья магических ищеек, нашпигованных стрелами от глаз до хвостов, но все еще рвущихся, роняя пену с клыков, в бой. Вот еще как эту тварь перевозить? Но тут буквально все они этой твари...

— Еще раз, — сдавленно пробормотал Ланъюн, — почему мы не отплываем сей момент?

— Кроме того, что ваши люди грузят товар и размещают вашу семью? Ждем Кехана.

— И этот Кехан? — нет, Ланъюн видел, как по одному короткому рыку этого холодного, как горы Джинунг, наемника, кёду сайтан бросился в драку, выпуская когти. Но чем вообще ценен это наемник, чтобы его ждать?

— Он всегда прикрывает отход и всегда приходит вовремя, — флегматично сказал кеду, — мы подождем.

Второй наемник перехватил поводья у кеду, и повел, посвистывая, хищную тварь на сходни.

— Ладно, ладно…

Возражения о том, что преследуют их маги и твари, что их много, а прикрывает отход один даже не маг, замерли на языке.

Над горами грохнуло.

Проклятые золотые скалы запели, треск и хруст, шелест и скрежет всколыхнули воздух. Эхо разбилось на осколки и гулким куполом вознеслось к лиловеющему небу, обрушилось волной на стоящих на обрыве людей, едва не сбросила в воду троих наемников, перебегавших по сходням на палубу с мешками на плечах. На долгий-долгий миг уши пронзило болью, а прочие звуки исчезли. В глазах потемнело.

Открыв глаза, Ланъюн с облегчением понял, что все еще стоят, его, правда, подхватил кеду, а в ногах ощущалась противная слабость. Контрабандист, моргнув, увидел, как губы старого кеду шевельнулись. Сколько времени он потерял?

Звуки вернулись в уши спустя несколько ударов сердца.

— … что?

— У Кехана оставалось два бахан, это первый сработал, я так думаю, — рассудительно прогудел кеду, перехватывая Ланъюна за подмышки.

— И что? — ноги совсем не держали, пересохшие губы на вкус были солеными, в глазах двоилось. Почему, ведь остальные, кажется, были в порядке, торопливо перебрасывая груз.

— Кехан очень эффективен. И эффектен. Думаю, можно потихоньку выбирать один якорь, вам же металл не лишний. С отливом сампан как из арбалета стрела полетит, едва обрубим остальные канаты… Мы почти всех лошадок завели уже.

И правда…

Где-то отдельно от застывших, словно жучок в меду, мыслей придворного контрабандиста, перекрикивались матросы, бегали наемники, родичи тревожно зазывали на борт.

Он идет, идет…

Мысль снова застыла, перерванная новой волной грохочущего рокота. Он был какой-то другой. Скорее протяжный, долгий выдох, стон, чем резкий, пронзительный крик. И раздался куда более близко.

Слишком быстро, корабль тут как на ладони, а в погоне настоящие маги.

Сглотнув, Ланъюн посмотрел вверх. Одна из золотистых вершин прибрежной гряды, не самая высокая, та, что буквально в двух поворотах от бухты, приметная трехглавая с горизонтальной белой слюдяной полосой, сверкающей на солнце, начала медленно клониться вбок, с нарастающим шелестом буквально осыпаясь мелкими кусочками. Куда-то в морские глубины, теперь уж точно разрушая тропу…

Кеду торжественно кивнул.

По этому жесту наемники неожиданно ловко и быстро похватали оставшиеся тюки и просто закинули их на борт. Ланъюн поморщился, ощущая себя таким же свертком, будучи передан с рук на руки парочке в белых камизах. Они, тревожно оглядываясь на узкую тропу, ловко перетащили его на борт, прислонили к каким-то тюками, и бросились на помощь матросам. Впрочем, не до нежностей.

Эхо, разгулявшееся между пока еще стоящих скал, пело о сражении, о крови, о смерти.

Смаргивая двоение в глазах, Ланъюн смотрел на тропу. Она выворачивала из-за низкой плоской скалы и тянулась, цепляясь за откос, огибающий бухту и расширялась в утоптанную площадку, к выравниванию которой он сам много лет назад приложил руку. На земле остался кеду наемников Джихан Беру и еще один, в белом.

А еще один пережимал горло капитану, не давая возможности скомандовать отплытие.

Солнце золотило скалы, испещренные багрово-синими тенями, ожидание тянулось бесконечно. Всего несколько ударов сердца.

И под грянувшие вопли из-за поворота выкатилась фигура, крутнувшись волчком, удержалась на самом краю, изогнулась по кошачьи и вцепившись за попавшийся выступ. Кажется, пыль и кровь в равной мере покрывали наемника, прикрывающего отход отряда. Удивительно, что он жив.

Пора отплывать?

Но вместо того, чтобы бежать к сходням, наемник начал медленно пятиться, очень аккуратно нащупывая путь среди мелких острых, Ланъюн помнит, камней.

Но почему?

Кеду проорал какой-то приказ, и все наемники как-то разом изготовились к атаке.

Этот Кехан успел сделать еще пару шагов, и под шелест камня на тропку выскочил клубок, распавшийся сразу на четверых, нет троих… один на камнях не удержался и с коротким воплем грянулся в шипящие волны… преследователей.

Ланъюн никак не мог разглядеть подробностей, в глазах все еще двоилось. Испуганное сердце разогнало кровь так, что в ушах не было ничего, кроме гулких дробных ударов.

Преследователи рванули вперед, один из них, бледный тощий маг в длинном пропыленном одеянии, махнул рукой. Сверкнуло, грохнуло, в воздух поднялось пыльное крошево. Но — наемник все еще медленно отступал, а один из преследователей застыл, прижавшись спиной к стене, пришпиленный к ней осколками.

Запоздало Ланъюн разобрал, что в руках этого Кехана змеится плеть. Она танцует, то свиваясь в воздухе, то жаля пытающегося