Кибитцер даже не отреагировал на мой вопрос.

– Мое любимое место в «Городе Мечтающих Книг», – сказал он вместо этого, – эпизод, в котором умирает Канифолий Дождесвет.

– Вот как! – воскликнул я. – Почему именно он? Там есть эпизоды и получше!

– Дело не в этом. Мы всегда выискиваем в книгах такие фрагменты, в которых можем узнать самих себя. И то, как умирал Дождесвет, я нахожу образцовым.

До сих пор мне и в голову не приходило, что смерть Дождесвета может считаться образцовой. Но я в данный момент не хотел возражать Кибитцеру.

– Дождесвет умер по собственной воле, – сказал я. – Это было… впечатляющим.

– Именно так хотел бы уйти и я! – сказал Кибитцер. – Собственными силами! Свободным решением! Триумф духа над телом! Вот что самое великое!

И вновь у меня на глазах выступили слезы. Я наконец понял, что произошло и почему мы оказались здесь.

– Ты хочешь умереть? – спросил я тихо. – Здесь и сейчас?

– Да, – ответил Кибитцер с блаженной улыбкой на лице. – Это моя последняя воля. Я сейчас умру. И ты тоже умрешь, только чуть позже. Мы все постоянно умираем, потому что вообще-то начинаем делать это уже при рождении. Так что не нужно сейчас драматизировать эти события.

Кибитцер вытянулся, последние блуждающие огни слетели вниз и расположились возле него, постепенно угасая.

– Я понял, как сделал это Дождесвет, – сказал эйдеит. – Я интенсивно целый год размышлял об этом и наконец понял. Речь идет о технике дыхания. Или точнее: о технике, с помощью которой можно отключить дыхание. Это не рекомендуется делать, если не собираешься умирать!

Я беспомощно посмотрел на Инацею, но она стояла рядом безмолвно и неподвижно, как статуя.

– Послушай, – сказал Кибитцер. – Мы оба знаем, что ты не из-за меня приехал в Книгород. И не для того, чтобы справиться с жизненным кризисом. Будем откровенны! Это все пустяки. Давай посмотрим правде в глаза. Ты приехал сюда ради нескольких слов. Из-за одного-единственного короткого предложения в письме.

Кибитцер посмотрел на меня своими большими глазами, желтый свет которых мерцал, как затухающая свеча.

– Это предложение – «Призрачный Король вернулся».

Я хотел что-то возразить, но эйдеит остановил меня мягким жестом.

– Я знаю, что ты сейчас еще не можешь себе в этом признаться, потому что очень этого боишься. Но ты хочешь вернуться в лабиринт. Поэтому ты здесь.

– Это неправда! – возразил я шепотом. – Ничто на свете не заставило бы меня туда вернуться.

– Радостно слышать! – сказал Кибитцер. – Потому что я надеюсь, что твой страх возобладает над любопытством. Тебе однажды удалось пережить катакомбы. Вряд ли кому-то еще выпадало большее счастье. Не давай лабиринту шанс проглотить тебя во второй раз! Так как теперь уж он сделает свое дело как надо. Побори свое любопытство! Страх возникает от разума, а мужество – это расцвет глупости! Кто это сказал?..

– Понятия не имею, – ответил я неуверенно. В этот момент я был занят решением задач-головоломок.

– Я! – прохрипел Кибитцер. – Это сказал я! Больше мне нечего дать тебе в дорогу из моего жизненного опыта. Но я хотел бы, чтобы это изречение вырубили на моем надгробном камне. Запомни его хорошенько!

Это был именно тот вид советов, которые Кибитцер всегда мне давал. Они в основном сводились к тому, что следует больше доверять разуму, чем чувствам. Эйдеиты были известны остротой своего ума, а не сентиментальностью.

– Тебе нечего беспокоиться, – сказал я все еще шепотом. – Если есть кто-то, кто по определенным причинам и на основании негативного опыта должен бояться катакомб, то это я. Мне уже становится не по себе, когда я только заглядываю в этот книгородский «хобот»! Ноги моей больше никогда не будет в лабиринте. Никогда!

– Это правильная установка! – сказал Кибитцер. – Твой страх – моя надежда! Твои опасения – мои друзья! Пополняй их! Помни обо всем страшном, что случилось с тобой там, внизу! Вспоминай об этом как можно чаще!

– Мне снится это каждую ночь, – сказал я. – Мне не нужно об этом вспоминать.

– Хорошо, – прокряхтел Кибитцер. – Очень хорошо… но все же… Инацея, принеси нам, пожалуйста, карту.

Ужаска подошла к столу, на котором Кибитцер незадолго до этого развернул карту. Она взяла ее и протянула мне.

– Посмотри внимательно, – сказал Кибитцер. – Это Вертикальная карта катакомб, составленная самолично Канифолием Дождесветом во время его многолетних путешествий по лабиринту. Шедевр пещерной картографии. Она стоит целое состояние, но я завещал ее тебе не из-за материальной выгоды. Ее практическая ценность значительно выше – она бесценна! Всегда носи ее с собой! Всегда! Где бы ты ни был! Ты мне обещаешь это?

Я кивнул, хотя мысль о том, что в дальнейшем я постоянно должен таскать с собой карту лабиринта, была мне не особенно по душе. Поскольку у меня в глазах все еще стояли слезы, я мало что мог разглядеть на ней. Я видел лишь размытое переплетение белых и серых зигзагообразных линий и все. Я ничего не мог разобрать на этой карте.

– Белые линии – это правильный путь. Насколько там, внизу, можно говорить о правильном пути. Во всяком случае, этот путь не так опасен, как другие. Безопасного пути в катакомбах нет, насколько тебе известно. Но эти обозначенные белой линией туннели, подъемы и пещеры по опыту Дождесвета относятся к таким, в которых следует ждать наименьших неприятных сюрпризов. Отмеченные серым цветом линии означают опасный путь. Его следует избегать. Путь, обозначенный черным цветом, – смертельно опасен. На него нельзя ступать ни в коем случае, так как там путника ждет та или иная неминуемая смерть. Или нечто худшее, так как в катакомбах есть более ужасные вещи, чем смерть. Ты видишь крест на карте?

Да, я увидел на карте большой крест. Ничто в этот момент не могло вызвать во мне большее равнодушие, но я кивнул.

– Это отметил не Дождесвет, а… кто-то другой…

– Кто-то другой? Но кто?

Кибитцер тяжело вздохнул.

– Это к делу не относится. Как ты думаешь, что означает этот крест?

– Я не знаю, – ответил я озадаченно. – Какое-то важное место в катакомбах?

– Крест означает сокровища! – воскликнул Кибитцер. – Ты ведь не читаешь пиратские романы? Крестом всегда отмечают сокровища!

– Так это карта сокровищ?

– Нет. Имеется в виду в переносном смысле… – Кибитцер с усилием поднял голову. – Слушай меня внимательно. Я скажу тебе, что ты должен сделать, когда придет время.