Это было ужасно, и мне пришлось ускорить темп. За ближайшим поворотом я еще раз обернулся. Батюшки мои, эти гномы были довольно проворны! Они быстро обогнали меня.

– Хильдегунста Мифореза видели в Книгороде! – закричал первый из них.

– Мифорез опять в городе! – заорал второй. – В первый раз спустя двести лет!

Я поглубже натянул капюшон и прижался к стене, и маленькие существа пробежали мимо меня.

– Мифорез избил беззащитного кукольного мастера! – закричал следующий гном. – Успешный автор разорил магазин!

Я перешел на другую сторону улицы, свернул сначала в ближайший переулок, а потом в следующий. Но даже в этом узком переулочке мне навстречу уже бежали другие «живые газеты».

– Мифорез без каких-либо причин разоряет кукольную лавку! – закричал один из них. – Удастся ли залечить травму, полученную потерпевшим владельцем лавки?

Невероятно, как быстро распространилась ложная информация! Я попытался пнуть ногой одного газетного гнома, когда наши пути пересеклись, но промахнулся.

– У Мифореза сдали нервы! – закричала другая «живая газета» с надежного расстояния. – Лауреат Ордена Вальтрозема совершает правонарушение в отношении кукольника и прямо на улице угрожает «живым газетам»!

Я еще раз поспешно свернул на другую улицу. Там не было «живых газет», но издалека я слышал их голоса:

– Мифорез дебоширит в Книгороде! Возможно, знаменитый писатель страдает тайной душевной болезнью!

По безлюдным, насколько это было возможно, переулкам я прокрался в свою гостиницу, где был зарегистрирован под чужим именем. Там я хотел подождать, пока – я надеялся скоро – улягутся возникающие здесь и там (в самом прямом смысле этих слов!) слухи. Я бросился на кровать и предался самым мрачным мыслям, пока наконец после сильнейшего душевного изнеможения не погрузился в сон. Проснулся я уже ближе к вечеру, но чувствовал себя отдохнувшим и окрепшим. Я подумал о том, что надо взять багаж и отправиться в Драконгор. Но как уехать из города, не зайдя в букинистический магазин? Это было немыслимо! Кроме того, с моей стороны было бы подло оставить ужаску одну в ее печали. Наконец я решил следующее: этот вечер и следующий день я проведу в Книгороде. Сегодня я могу выполнить свой долг друга, а завтра, сохраняя инкогнито, совершить большой антикварный тур. Ну, а потом попрощаться с Книгородом. Навсегда. Я ничего больше не хотел знать о Городе Мечтающих Книг.

Я подкрепился чаем и печеньем в кофейне рядом с гостиницей, в которой еще были настоящие чашки, а не стаканчики из переработанной бумаги, и отправился на встречу с ужаской. «Живые газеты» носились гурьбой по улицам, но никто из них не делал никаких сообщений обо мне. Новости в Книгороде, похоже, имели определенный срок годности. Суетливое и неприятное ремесло – эта журналистика, целью которой является погоня за сенсацией! Уже завтра, вероятно, никто и не вспомнит о том, что произошло.

Инацея Анацаци, как мы и условились, ждала меня на Площади Революции. На ней было нарядное платье, которое резко отличалось от ее повседневной одежды и никак не соответствовало тому факту, что она пребывала в скорби и только что вернулась с похорон. Скорее она выглядела так, будто шла на оперный бал или на свадьбу. Если бы повод не был столь печальным, я бы, наверное, рассмеялся, представив себе ее у могилы Кибитцера. Но вкус ужасок нельзя ставить под вопрос. Это было столь же бессмысленно, как критиковать законы природы иного измерения.

– Мне следует теперь тебя остерегаться? – спросила она с ухмылкой. – «Живые газеты» повсюду раззвонили, что ты опять в городе и колотишь беззащитных книгородцев.

Я пожал плечами.

– Цепь неудачных обстоятельств, – ответил я мрачно. – Не могу утверждать, что этот город когда-то принес мне счастье. Но на сей раз я, кажется, встал с левой ноги. Что это за новая затея с этими проклятыми куклами? Они повсюду.

– Пуппетизм! – ответила ужаска таинственно. – В этом нет ничего нового, но я все объясню тебе позже. Скажи-ка, прежде чем мы пойдем в театр и пока еще светло, ты не будешь возражать против небольшой прогулки? Я хочу показать тебе район Книгорода, который ты, наверняка, еще никогда не видел, гм… Достопримечательность, которой обычно никто не интересуется.

– Это предложение уже само по себе содержит возражение, – засмеялся я. – Но если ты считаешь, что на это стоит посмотреть, – добавил я вежливо, – то я готов.

– Тут недалеко, – сказала Инацея. – И до начала спектакля у нас еще достаточно времени.

Сначала мы прошли по улицам, которые мне были более или менее знакомы, и Инацея рассказала о печальных обстоятельствах кремации Кибитцера и о бюрократических неприятностях, неизменно связанных с процедурой вступления в наследство. По мнению Инацеи, администрация Книгорода всегда особенно придирчиво относится к делам ужасок, даже в таком деликатном вопросе. Мою часть наследства – большую пачку писем – она отправила на мой адрес в Драконгоре. Вскоре мы оказались в районе города, который был мне совершенно не знаком и не представлял собой никакого интереса, так как состоял почти из одних складских павильонов для хранения бумаги и только что отпечатанных книг. Казалось, здесь никто не жил. Я, со своей стороны, поведал ужаске историю, произошедшую в кукольном магазине. И, таким образом, мы в равной степени обменялись информацией.

Я не могу сказать, что эта прогулка подняла мое настроение. Было бы большим преувеличением назвать дома квартала, в который мы забрели после этого, жалкими. Стекла в окнах были выбиты, входных дверей не было, в почтовых ящиках росла крапива, стены увивал дикий плющ, а частично обрушившиеся крыши обросли плотным подгнившим мхом. Было очень тихо, и лишь пара ворон время от времени разрывала своим карканьем таинственную тишину. Здания, похоже, были беспричинно брошены на произвол судьбы. Это было необычно для такого города, как Книгород, где использовался каждый квадратный метр жилой площади и контролировалась вся недвижимость. Вокруг стоял странный интенсивный запах.

– Когда-то это были хорошие дома, – сказал я, когда мы остановились на середине одного из вымерших переулков. – Почему их бросили гнить?

– Здесь никто больше не живет, – ответила ужаска. – Этот район Книгорода принадлежит Магмоссу.

– Магмоссу? Кто это? Спекулянт недвижимостью?

Инацея рассмеялась.

– Нет. Магмосс – это река.

Казалось, ужаска издевалась надо мной. В Книгороде не было реки.

– Ты чувствуешь запах? – спросила она. – Это запах Магмосса. Его одного достаточно, чтобы люди бежали отсюда.